Джек вернулся к кровати мальчика и заскулил. Он тосковал по дому и девочке. Мальчик не просыпался. Джек ухватился зубами за край одеяла, потянул. Одеяло сползло на пол, но мальчик спал, спрятав лицо в подушку. За окном чуть рассветало, в комнате резче обозначились линии, по углам проступили контуры каких-то новых предметов — дом стал еще яснее чужим.
Джек залился тревожным лаем. Мальчик вскочил. Несколько мгновений он стоял босиком на полу и тер кулаками глаза. Наконец, окончательно проснувшись и сообразив что-то, он закричал:
— Джек! Молодец! Меня разбудил. Умник, как ты догадался? Посмотри, что я сделал вчера.
Он совал к носу собаки какие-то вещи. Джек одобрительно вильнул хвостом, и пока мальчик одевался, пес в сумасшедшем веселье носился по комнате, царапал лапами дверь, наконец сел и, глядя на Сашу молящими глазами, затявкал так жалобно, что Саша бросился его обнимать.
— Милый! Умник! Если бы ты был мой!
Он не удержался и, несмотря на строгий Юлькин наказ, дал Джеку сахару. Они наперегонки перебежали двор и поднялись в квартиру Гладковых. Как раз было время — Гладковы собрались выходить.
Юлька окинула Джека заботливым взглядом, но не стала с ним нежничать.
— На место!
Джек, послушно виляя хвостом, поплелся за ширму.
— Его нельзя баловать, — важно заявила Юлька. — Ты знаешь, какую роль сыграли служебные собаки во время войны?
Она перекинула через плечо полевую сумку, набитую книгами, запрятала под шапку все свои завитки, просмотрела карманы, в которых, как у Кости и Саши, водилось множество ценных вещей — лупа, фонарик, перочинный ножик, магнит, — и они пошли в школу.
Их называли тремя мушкетерами. Третий мушкетер, в коричневом платье с кружевным воротничком и в черном переднике, не отставал от товарищей. Напротив, иногда именно он отважно шагал впереди.
Было то тихое декабрьское утро, когда дым застывает над фабричной трубой, подпирая небо светлым столбом, в кольце сизой мглы поднимается холодное солнце, снег скрипит и с проводов вдруг осыплется иней белым, легким дождем. Юлька ухитрилась попасть в этот дождь и стояла, пока все снежинки не улеглись ей на шапку, плечи и шею, а ее темные, с влажным блеском, словно вымытые, глаза были удивленно раскрыты.
И Саша, взглянув на нее, увидел тоже и утро, и белые ветви, и облако в небе, которое плыло, как лодочка с золотыми краями по синей воде, и удивился им, как она.
Впрочем, Юлька тотчас же стряхнула с шубки мелкую снежную пыль и, подтянув на плече тяжелую сумку, сообщила, что на химии схватит, чего доброго, тройку.
