Шофер с ухмылкой взглянул на него и кивнул.
— Понятно, важное. Такие персоны по пустякам не поедут. Только я что-то не помню, чтобы на промплощадке был комсомольский штаб.
— Есть, дяденька, — вмешалась в разговор Марфуша. — Такая разноцветная картиночная будка. Мы ее вчера красили. Вот на руках еще сейчас пятна остались.
— Убедили, — повеселел водитель. — Теперь вижу, что везу рабочий класс. И даже, кажется, знаю, где этот вагончик. Вечером видел. Он мне семафор напомнил.
Буквы, выведенные Антошкой, было видно издалека. Около будки толпились люди.
Антошка сразу же узнал Лорина-старшего. Он стоял напротив комсорга и грозил тому пальцем. Коржецкий держал в руках мотоциклетный шлем и переступал с ноги на ногу.
Водитель остановил машину неподалеку от вагончика и крикнул:
— Принимайте рабочее пополнение.
Комсорг узнал Марфушу и недовольно спросил:
— Что надо, Марфуша?
Марфа Посадница не нашлась что ответить и покраснела. Коржецкий осуждающе покачал головой и отвернулся от ребят. Обратился к Лорину.
— Продолжайте, Сергей Абрамович.
Тот для чего-то подмигнул Антошке, Антошка спрятал глаза.
— Я же понимаю, Глеб, что комсорг — большая власть, понимаю, что вашему штабу помещение нужно, потому как не в бирюльки играть собираетесь. Все понимаю, но одного не могу понять: как это у вас, комсомольцев, рука на чужое добро поднялась, — удивился Лорин-старший. — И этот камуфляж с перекраской будки чего стоит? Стыд и позор. Вы же вон их, — бригадир кивнул в сторону ребят, — учите таким делам, за которые по головке не гладят.
Комсорг надел шлем, показывая тем самым, что не намерен больше продолжать разговоры.
— Вы правы, Сергей Абрамович, — невесело улыбнулся Коржецкий. — По головке за такие дела не гладят. А вагончик, раз вашего стройуправления, забирайте.
— Заберу. Как говорится, готовь сани летом…
Антошка стоял сам не свой. Ему было стыдно за Яшкиного отца.
— Как же так? — шагнула Марфуша к Лорину. — Мы красили-красили…
— Не пропадет ваш скорбный труд, — ухмыльнулся тот.
Коржецкий возился около мотоцикла.
— Папа, — сказал Яшка. — Зачем ты так делаешь?
Бригадир положил ладонь на стриженую голову сына и задумался.
— Слышь, комсорг, — подошел он к Глебу. — Пионерия на твоей стороне. А устами младенцев, как известно, глаголет истина.
Комсорг промолчал. Лорин достал сигарету, закурил. И, как показалось Антошке, заискивающе сказал:
— Оставляю будку тебе, Глеб. Ну, при случае и ты о моей бригаде доброе слово скажи. Жизнь — она штука сложная.
