Открылась дверь, вошел Оберон де Сентив.
Он был один.
Монаху было около пятидесяти лет. Лысый череп, приплюснутый нос, щеки, такие же обвислые, как и его ряса. Он был толстым, бледным, болезненного вида, с мешками под глазами и бесцветной толстой нижней губой.
Он принял Козимо на первый взгляд радушно» был услужливым, но держался настороженно. Казалось, он чем-то смущен.
– Добрый день, отец мой, – сказал Козимо. – Я принес вашу книгу – псалтырь, как мы и договаривались.
– Я вижу. Хорошо. Очень хорошо. Вы один?
Козимо кивнул.
– Никто за вами не следил? Вам не задавали никаких вопросов?
– Ничего необычного.
– Хорошо.
Де Сентив подошел к входной двери, чтобы убедиться, что она закрыта. Знаком он показал Козимо, чтобы тот последовал за ним в самый отдаленный угол комнаты, и там попросил гостя говорить шепотом.
– Я не знаю, как вы сюда попали, но это должно остаться сугубо между нами. Как вы обо мне узнали? Кто вам говорил обо мне?
– Никто, отец мой. Мы встретились по воле случая. Достаточно быть немного наблюдательным. Вы сами себя легко выдаете, если мне будет позволено так выразиться.
– К несчастью, мне об этом хорошо известно!
Де Сентив вытер пот со лба.
– Если я могу чем-то помочь… – начал Козимо.
– Мне помочь? Вы уверены? Меня можно только пожалеть.
Глазки у монаха забегали.
– На вашем месте, – сказал он, – я бы не интересовался, чем я занимаюсь.
Козимо опустил голову.
– Я мог уйти, – спокойно произнес он. – Если я вам не нужен, я исчезну, и вы больше никогда меня не увидите.
– Нет, подождите. Я этого не говорил. Останьтесь.
Монах переступал с ноги на ногу, по-прежнему избегая смотреть в глаза своему гостю. Наконец он спросил:
– А девушка согласна?
Козимо сразу же посерьезнел.
– Как я вам писал, она просит вашего заступничества. Она согласна на все. От вас зависит, как повернется дело.
Лицо монаха озарила улыбка, но она тут же исчезла.
– Как зовут эту малышку?
– Лис.
– Лис. Великолепно. Это одна из тех девушек» которые раскаялись в том, что совершили в прошлом?
– Совершенно верно.
– Тем не менее она согласна на… Вы понимаете?
Козимо поздравил себя с удачей. Оберон был уверен в непорядочности девушки.
– Я намекнул ей, что открытия, отбросив всякие предрассудки, перед таким набожным человеком, как вы, – значит сделать шаг навстречу своему спасению.
– И ей понятно, что это значит?
– Я думаю, что, поскольку вы ей заплатите благословением, а не деньгами, она будет считать, что ей простятся те маленькие радости, которыми вы ее одарите.
