— Разрешите спросить: о чем еще рассказывал партизан?
— Как всегда, о несущественном он может говорить сколько угодно. Про существенное он «ничего не знает». Мы его расстреляли… Так что, Поленов не желает оставаться с большевиками?
— О нет! Узнал, что красные перешли под Москвой в наступление, перепуганный прибежал ко мне. Просит взять с собой, если мы вздумаем отступать.
— Это хорошая мысль! Его в Низовой оставлять не нужно. Его надо взять с собой.
— Куда? — Эггерт насторожился. — Вы думаете, нам придется уходить?
— Да, — тихо и многозначительно ответил Мизель. А чтобы еще больше заинтриговать Эггерта, добавил: — Низовую мы оставляем, Эггерт.
— Но ведь фронт еще далеко от Низовой, господин штурмбаннфюрер?
— Низовую оставляет группа штурмфюрера СС Эггерта, я только что получил шифровку. Да, да, я не шучу! Низовая переходит в распоряжение особой группы, обслуживающей авиацию дальнего действия. Я уже подумал о вас, Эггерт. Вы поедете в Шелонск заместителем коменданта обер-лейтенанта Хельмана.
— Но это уже не по линии службы безопасности. А наша служба и моя жизнь одно и то же.
— Теперь везде должны быть представители службы безопасности, — четко и строго отрезал Мизель. — Видимо, с этой целью и утверждена должность заместителя коменданта в Шелонске, хотя по штату там и не должен быть работник СД… Службу в Низовой вы сдадите в течение пяти дней. Советских разведчиков, если к этому времени не поймаете, — Мизель иронически улыбнулся, — сдавайте без акта, пусть другие ловят! А Поленова не оставляйте. Возьмите его в Шелонск, он еще пригодится.
— Да, — безразлично проговорил Эггерт. Штурмфюрера сильно огорчило то, что Мизель добился своего — удалил его из службы безопасности. Впрочем, черт с ней, с этой службой, зато он оставляет Низовую, которая успела надоесть до тошноты.
1
В то самое время, когда Мизель вел разговор с Эггертом и решал дальнейшую судьбу бывшего кулака Поленова, в Низовой Никита Иванович был занят не менее важными делами. Он копошился в кузнице и делал вид, что работает, но работа у горна сегодня не шла на ум, и всем приезжающим он советовал наведаться дня через два или три. Одним он говорил, что хворает, другим — что получил срочное задание от начальства, третьим — что ждет, когда привезут железо и подковные гвозди. Поленов лишь наведывался к горну или к наковальне, все остальное время он сидел у небольшого окошечка с мутным от грязи и копоти стеклом и смотрел на сверкающую полосу рельсов, уходящих в Белоруссию, Польшу, Германию.
