— Не будь чудаком! — сказал Мизель. — У нас есть подчиненные. Не нужно баловать их излишней опекой. Все сделают! А не сделают — будут пенять на себя: впереди партизаны, а позади мы на броневике.
— Я спать не хочу, Гельмут. Почитаю твою газету, я за это число получу дня через три.
— Читай! А у меня есть письмо от Карла Коха. Торопился и прочесть не успел.
Хельман отложил газету в сторону.
— Интересно, — проговорил он.
Мизель достал из кармана брюк сложенный конверт, вскрыл его и начал читать про себя; он то шмыгал носом, то посасывал губы. Прочитал, подумал, сказал:
— Слушай, тут нет ничего такого, чего бы нельзя было знать и тебе. Кстати, о смерти отца он еще не слышал. Мы послали письмо по почте. Я хотел дать шифровку, но убыстрять доставку известий подобного рода нет нужды.
Читал Мизель медленно, монотонно:
«Дорогой Гельмут!
Письмо короткое, извини. Мы — в походе. Движемся, движемся, движемся! Я почти в Москве. Сегодня забирался с биноклем на высокую сосну. Различил в дымке контуры башен Кремля! Я, можно сказать, изучал свой объект! Моя команда будет в Кремле первой.
Все только и говорят о Москве. Солдаты явно, спешат: до холодной зимы хочется обосноваться в теплых московских квартирах. А русских, если они еще будут способны к сопротивлению, во что я мало верю, выгоним в поле, на мороз.
Вчера заезжал на позиции артиллеристов. Солдаты на каждом снаряде написали: «Moskau». «Наш подарок большевистской столице», — остроумно шутили они. Пока стрелять нельзя: не долетят. А потом, видимо, будет ни к чему. Придется делать другие надписи: больших городов на нашем пути встретится еще много!
Давно не получаю писем от отца. Как он, старый гренадер, навел порядок среди этих дикарей? Пусть приобретает опыт в условиях Лесного, такие организаторы нам скоро будут нужны в очень большом масштабе.
Будешь в Шелонске — передай привет Гансу. Не скучно ему в такой яме? Шарлотта просила за него. Надо что-нибудь придумать.
Пиши. Следующее письмо будет из Москвы. Так и решил. До Москвы — никому ни одной строчки.
Твой Карл.
29 октября 1941 г.
Под Москвой».
— Двадцать девятого октября, — проговорил Мизель. — Ого, сегодня и там холодно. Как и у нас.
«Там, может быть, и холоднее, — отозвался Хельман. — Слушай, Гельмут, я решил к приезду Шарлотты оборудовать могилу старого Коха. Здесь, в Шелонске. Похоронить, как настоящего фронтовика: березовый крест, каска. Это — чтобы не расстраивать Шарлотту, Как ты относишься к подобному предложению?
