— А кто же этот цыганенок? — стараясь быть спокойным, спросил Петр Петрович.
— Говорят, партизан.
Полицай протянул стакан, Калачников налил почти до краев: пусть в такой момент охранник будет лучше пьяным, чем трезвым!
5
Известие, неожиданно принесенное полицаем, резко меняло положение. Еще несколько минут назад казалось, что все складывается как нельзя лучше. Теперь рушились все планы: и спасение населения, и доставка медикаментов. Возможен теперь провал и самого Калачникова. Если черноглазый паренек-«цыганенок» сдаст, смертной казни не миновать.
Первой мыслью Калачникова было бежать, бежать куда глаза глядят, лишь бы быстрее выбраться из Шелонска. С трудом взял себя в руки: а куда бежать? Местонахождения партизанского отряда он не знал. Если попадет в деревню, крестьяне могут уничтожить его, как предателя. Да и как вырваться из города: Калачникова знал и стар и мал, и хорошие и плохие люди, знали и все полицаи. Сутулого, сгорбленного, сухощавого, с хохолком редких волос на голове, его легко можно отыскать даже в многотысячной толпе.
Вопрос о бегстве из города, таким образом, был решен отрицательно. Да и не хотелось быть трусом.
Но что делать? Ждать, когда придут полицаи или немцы и схватят в собственной квартире? Пойти к соседям и пересидеть облаву?
Он медленно бродил по комнате и думал о том, как найти выход из этого трудного положения. План возник неожиданно — рискованный, дерзкий, но, пожалуй, единственно правильный при сложившейся ситуации.
Калачников забрался на чердак и стал отбирать лучшие яблоки, которые хранились в ржаной соломе. Набрав кошелку доверху, он прикрыл ее плотной синей бумагой и направился в военную комендатуру. Рассуждал про себя так: если он пришел, следовательно, не чувствует за собой вины. Если его даже и выдаст под пытками связной, он отопрется: скажет, что Огнев мстит ему за переход на сторону немцев, за бегство из Лесного. Медикаменты тоже не улика, он категорически отвергнет это обвинение, да и немец-аптекарь не выдаст ни его, ни себя.
Несмотря на все опасения, Калачников все же верил в связных: вряд ли Огнев поручил бы такое дело первым попавшимся.
У военного коменданта Петр Петрович застал Муркина. Городской голова, вероятно, что-то докладывал и внезапно смолк, как только увидел Калачникова.
— Я обожду, посижу за дверью, — сказал Петр Петрович; Хельман кивнул головой.
— В движке обнаружили металлическую пыль, — услышал Калачников за неплотно прикрытой дверью голос Муркина. — Кто-то подбросил, чтобы вывести из строя.
