— Кропили, што знашит слово «кропили» и «шахотка»?
— Гробили, ваше благородие, — это значит почти до гроба, до смерти довели. А чахотка по-ученому туберкулезом прозывается, — ответил Никита Иванович.
— Туберкулез штука плохой, ошень плохой.
— Надо бы хуже, да нельзя, ваше благородие! Здоровая девка была, а вот большевики что наделали. Капут им будет?
— Есть капут! Москве капут ошень скоро, Петербург капут. Всей России капут!
Таня его уже больше не интересовала. Тем более что она, поняв, чего хочет Никита Иванович, зашлась надрывным кашлем до слез в глазах.
— Нам надо лучше помогайт, Поленофф, активно помогайт! — Эггерт приблизился к Никите Ивановичу и заговорил полушепотом: — Те оба большевик есть Низовой. Может, они вас искают. Ловийт их надо. Две тысяши марок наград. Богат будешь, Поленофф!
— Во сне эти бандиты снятся, ваше благородие.
— Это хорошо, Поленофф!
«Если спросит про вчерашний случай — расскажу, — подумал Никита Иванович. — А не спросит, чего я полезу на этот разговор. Полицай, конечно, не доложил, чтобы не выставлять себя на посмешище: хотел забрать своего же человека!»
— А может, они в другое место подались, ваше благородие? — не отрывая взгляда от конского копыта и стараясь быть совершенно безразличным, спросил Никита Иванович. — Чего им торчать в этой яме?
— Ты не понимайт, Поленофф. Они понимайт, им нужен Низовая. Они уже был поймат.
— Поймали и отпустили?
— Не их лично поймат, других поймат. Они Низовой. Это я знайт. Вы ходит много, все посмотреть. Ошень нужен. Два тысяши марок, Поленофф, большой немецкий денег. Сегодня посмотрийт. Они не ушел. Дороги Низовой я ставийт замок. Они шаломовке. Как это? Не шаломовке, другой слов.
— Мышеловке, ваше благородие.
— Яволь, яволь: мышейловка! Приме́т помнит, Поленофф?
— Помню, ваше благородие, вы мне говорили, — ответил Никита Иванович, посмотрев по сторонам. — У брюнета рассечена бровь, и спереди у него три металлических зуба, у блондина нет большого и указательного пальцев.
— У вас хороший память, Поленофф! Блондин имейт серый глаза, типишный русский нос, как говорят, картошкой. Брюнет шерный глаз, лысый голов мак… маку…
— Макушка? — подсказал Никита Иванович.
— Яволь!
— Это уже лучше, когда есть новые приметы, ваше благородие.
— Яволь. Они не бегут Низовой. Мы будем поймат. Вы, Поленофф, старайтесь: два тысяши — больший деньги!
— Буду, ваше благородие, деньги нам с дочкой очень нужны. А дадут? Все дадут, что обещают?
— Немцы педант. Они делайт, как говорят! — снова рассердился Эггерт.
