Однако они не собирались позволить собравшимся насладиться зрелищем. Вонарец-капитан выкрикнул команду, и его люди приложили карабины к плечам.
— Жители ЗуЛайсы, РАЗОЙДИТЕСЬ! — проревел капитан.
На мгновение, показавшееся бесконечным, все застыли в нерешительности. Потом толпа дрогнула, и недовольные авескийцы начали исчезать с площади. Неохотное отступление постепенно превратилось в бегство, и очень скоро на площади не осталось ни единого туземца. Победоносные солдаты Второго Кандерулезского дождались, пока огонь прогорел, разбросали и затоптали угли, после чего маршевым шагом удалились.
Ренилл был среди первых беглецов. К тому времени, когда последний нарушитель порядка скрылся с площади Обелиска Набаруки, он уже прошел несколько кварталов и приближался к сердцу старого города. Он продвигался вперед упорно, но не слишком быстро, не забывая изображать незнакомого с городом сельского жителя. Почти без усилия поддерживая образ, Ренилл упорно думал о происшествии, свидетелем которого только что оказался. Еще одно тревожное подтверждение нарастающей враждебности, хотя и не нанесшее никакого реального ущерба. И все же был миг, тот бесконечный миг, когда все повисло на волоске. На этот раз обошлось без кровопролития, но кто знает, что будет дальше…
Ренилл шагал вперед. По сторонам улиц высились обветшалые здания, израненные множеством безвестных враждебных рук. Еще четверть мили — и он оказался перед развалинами стены, некогда окружавшей город. ЗуЛайса, как ребенок из одежды, выросла из своих стен много веков назад, но длинные участки каменной кладки сохранились до сих пор, сохранились и древние барельефы, изображающие свернувшихся перед броском змей, высеченные на могучих колоннах, поддерживавших давно исчезнувшие главные ворота города.
Через Врата Питона Ренилл вошел в Старый город, как издавна назывались кварталы в кольце крепостной стены. День уже умирал, и длинные тени заполнили задыхающиеся улочки. Темнота словно вырастала из земли. Он прошел по кривому переулку и наконец оказался в широком открытом кругу, известном как Йайа — «Сердце», в самом центре старой ЗуЛайсы. Ни один торговец не раскладывал здесь своих товаров. Не было ни разносчиков, ни нищих; ни музыкантов, ни мутизи — скверна наживы не пятнала священную землю. В центре Йайа возвышалась ДжиПайндру — Крепость Богов — мощное и неприступное сооружение из черного базальта. Храм опоясывали стены черного гранита, способные отразить натиск целой армии. Однако окованные железом ворота стояли распахнутые настежь, ибо каждому верному был открыт доступ во двор храма. На стене над воротами виднелся высеченный в камне символ уштры.
