— Боб мне сюда позвонит, — сообщил он.
— Когда? — спросил Батавия.
— Где-то через час.
— Мы подождем.
Они устроились в креслах, стоящих в вестибюле отеля. Было темно и тихо. Изредка слышался грохот проезжающих по улице машин и автобусов.
Батавия сердито спросил:
— Ты уверен, что этот тип из Вашингтона знает свое дело.
— Он не какой-нибудь тип. Он мой брат. — Эксперт по сейсмографам нахмурился.
Батавия умолк. Медленно тянувшийся час закончился, но из Вашингтона все еще не было ответа.
Внезапно снаружи раздался оглушающий удар грома, и снова начался дождь. Наконец зазвонил телефон; это был Вашингтон.
Человек, который знал все о сейсмографах, поговорил со своим братом в Вашингтоне и во время разговора несколько раз смеялся. Из телефонной кабины он вышел с сияющим лицом и довольно воскликнул:
— Великолепно!
— У него были затруднения, когда он добирался до сейсмографа в Вашингтоне? — спросил Батавия.
— Никаких. У него были ключи от хранилища.
Эксперт снова рассмеялся. — Он сделал так, что сейсмограф в Вашингтоне показывает землетрясение в том же месте и в то же время, которое мы установили здесь на двух приборах. Вы знаете, мне начинает нравиться все это.
— Ты уверен, — спросил Батавия, — что кроме этих сейсмографов, в Соединенных Штатах больше нет других?
— Действуют только эти, — отрезал эксперт.
— Тогда нам удалось устроить землетрясение, — объявил Батавия.
Еще одно хохочущее привидение привлекло всеобщее внимание около пяти часов вечера на следующий день.
Газеты не сообщили об этом хохочущем привидении в тот же вечер; это произошло позже.
Действительно, в это время хохочущее привидение еще не появлялось.
Человек просто заразился хохотом.
Он не был очень счастливым человеком, поэтому его хохот вызывал недоумение. Впоследствии — выяснилось, что счастье или несчастье не имеют отношения к хохоту.
Первой жертвой стал бакалейщик; он торговал в лавке, работавшей допоздна. Лавка располагалась рядом с его домом, так что он мог ходить обедать домой.
Чтобы еще больше сократить путь, он пересекал заброшенный пустырь, густо заросший сорняками.
Этим вечером бакалейщик, как обычно, шел напрямик. Он был помешан на здоровье и поэтому всегда ходил, выпятив грудь, запрокинув голову и глубоко дыша.
Он не видел привидения.
Он начал похохатывать после того, как пересек заросший сорняками участок. Все началось со слабого хихиканья. Придя домой, он сел на веранде и захихикал.
Хихиканье перешло в хохот. Наконец он захохотал, держась за бока, но, как это ни странно, на его лице не было никакого веселья. Скорее это было выражение растущего ужаса.
