Хотя мне больше нравится вот это: «Перье» — это сумасшествие» («Perrier c'est fou»), где в «материнском» французском восприятии явственно угадывается созвучие слов fou (сумасшествие) и eau (вода).
— Данила Константинович, ты не прав! Я не слинял, и не куда-то! Я лежал в клинике с ИНФАРКТОМ МИОКАРДА! И справка у меня есть! Еле выжил!
И я начал пересказывать свои больничные мытарства, в красках живописать свои физические и духовные страдания, взывать к милосердию, сыпать доводами и вдогонку перечислять свои многочисленные расходы, связанные с содержанием офиса и сотни оглоедов. Я врал и извивался, развел бурю в стакане воды, превратился в саму Правду — голую, беспощадную, непререкаемую, горькую, истинную в своем суровом и неопровержимом совершенстве. © А когда я убеждаю убедительно, мои убеждения убеждают.
Впечатлительный Данила заметно проникся моими речами, но черствый Руслан, в отличие от партнера, доверял только своим глазам. Полное отсутствие пространственного мышления!
— Я ХОЧУ УВИДЕТЬ ДЕНЬГИ! — рекламным воззванием отчеканил вайнах. — Или деньги, или...
— Знаю, знаю, Хабаров придет помочиться на мой труп, — перебил я этого злобного карлика.
Данила:
— Кстати, ты хвастался, что у тебя септик — как двухкомнатная квартира?..
Я сижу в септике. Мой септик — это вмурованный в землю на краю участка бетонный «двухкамерный» бункер с двумя люками, в него поступают бытовые стоки из дома. Я по пояс в «крупных фракциях» и по горло в «осветленном верхнем растворе». Короче, я в говне. И проблема моя в том, что я давным-давно не вызывал ассенизационную машину, которая выкачала бы густой осадок со дна септика. Мои мучители спустили меня сюда на веревке и теперь заглядывают сверху в люк и морщат носы. Я не достаю ногами до дна и, когда они с хохотом отпускают веревку, окунаюсь с головой в нечистоты. Садисты!
— Руслан, пойдем горло промочим чем-нибудь, — затевает недоброе Данила. — Заодно с его шлюшкой поворкуем. А его закроем. Пусть потоксикоманит...
— Это не шлюшка! — возражаю я, отплевываясь.
Руслан:
— А кто, жена?
— Нет... Жена на Канарах с подругой... Любовница...
Данила принимается привязывать веревку к ручке люка:
— Пойдем Руслан. Эй, Рафаэль Михайлович, не дергайся, а то веревка отвяжется — засосет на фиг!
«Деспотизм придумал пытку, чтобы отнять у человека последнее право — право молчать», — изрек однажды не очень-то молчаливый французский лексикограф и философ Буаст Пьер (1765–1824).
