Я выполнил. Вагон стал стремительно набирать скорость. Мне показалось даже слишком стремительно.
— Может хватит? — кричал я подобно суслику из знаменитого мультфильма, в котором хомяк заставлял его купаться в ледяном пруду.
— Нет, не хватит! — без раздумий ответствовала Морозова. — Держи педаль, не отпускай…
— Или хватит?..
И только Гена Николаев тихонько посмеивался, отпуская комментарии по поводу проносящихся мимо пешеходов.
— А теперь вот хватит, — произнесла командирша, когда мы взлетели на самый верх, — дальше он сам докатится. — Тем более, впереди остановка… сейчас к нам пассажиры полезут… надо быть осторожнее.
— Так мы же их не посадим! — воскликнул Гена.
— Разумеется, нет, — согласилась Морозова, — но им же этого не объяснить! Они всё равно лезут. Если видят трамвай, думают обязательно для их пользования. Снижай скорость…
Последняя фраза относилась ко мне. Я опустил ногу на тормозную педаль. В отличие от ходовой она нажималась легко, и шла как по маслу. Вагон начал резко тормозить, что в свою очередь вызвало резкую критику нашей верховной:
— Ну куда ты так давишь? Кто так тормозит? Весь день вас учу: дотрагивайтесь до тормоза потихоньку. Не со всей силы! Как ты думаешь, почему я говорю вам снижать скорость за пятьдесят метров от остановки? Чтобы было время для манёвра. А ты куда так снизил скорость? Давай теперь снова набирай, только осторожно. Вот так… ногу! Ногу на тормозную педаль!
Я тщательно выполнял инструкции, сыпавшиеся на мою голову подобно мусору из окна, когда соседям сверху лень дойти до мусоропровода. Но управиться со всем поначалу оказалось совсем непросто.
— Это ещё что! — с деланным простодушием втолковывала нам наставница. — А вот когда вы будете ездить по расписанию, да с полным вагоном пассажиров, я замечу — вечно чем-то недовольных, да ещё надо будет успевать продавать талончики… да исправлять, если что вдруг возникающие неисправности…
Гена лишь неуклюже улыбался на это. Ему как мне чудилось, нравилось абсолютно всё. И вождение, и трудности с ним связанные, и чудесные жизненные перспективы открываемые данным видом городского наземного транспорта. А более всего — готов поспорить и отдать старый мобильник на распотрошение — ему нравилось представлять в воображении первую получку, статус водителя третьего класса (самого низкого из всех имеющихся), и некую дородную даму согласившуюся — таки стать его женой и впустить на этом основании в просторную и дышащую устроенным бытом квартиру. Впрочем, может насчёт дородности я и перегнул, но касаемо всего остального думаю, прав. Ибо и тогда и впоследствии сиятельный сын независимой Украины не сделал ничего свидетельствующее об иных мыслишках. Все они оказались направлены в одну сторону.
