От духоты и смешанного с пороховыми газами запаха крови, у Левши запершило в горле и тисками сжало виски. Где-то в центре головного мозга ослепительно ярким светом вспыхнула матовая лампочка и, не выдержав накала, лопнула на тысячи мелких ранящих осколков. Голова пошла кругом и, удерживая равновесие, он присел на корточки, коснулся рукой пола и почувствовал, как ладонь увязла в начинающей густеть липкой крови. Время, ставшее тягучим, как остывающая кровь, на какой-то промежуток остановилось и замерло, ожидая пока Левша придет в себя.
При неверном свете керосинки он на ощупь отыскал на полу еще теплую гильзу и спрятал в карман. Дрожащими от волнения, негнущимися, непослушными пальцами вытащил из графина пробку и перевернул его верх дном.
Из горлышка скатились несколько запоздалых капель и смешались с лужей черной крови, в которую уткнулась голова Никанора. Бриллиантов не было и в помине.
– Обманул, гад ползучий. Не заплатил за проезд и оставил ни с чем, – со злобой проворчал Левша. – Зря я взял грех на душу. Никому нельзя верить на слово.
Он вытер руки полотенцем, и принялся лихорадочно обыскивать лежавшего на полу, остывающего Катсецкого.
"Напрасно я впутался в эту историю.- подумал кладоискатель,- Нет мне фарта и не видать Джоконды, как своих ушей. Эх, если бы камушки мне достались, разыскал бы черноглазую и, наверняка, она бы не устояла".
Левша перерыл нехитрые Катовы пожитки, мокрым полотенцем тщательно протер графин, керосиновую лампу и завернул в него парабеллум. Столкнув на пол, сидящего на подоконнике и внимательно наблюдавшего за происходящим, Золотого, несостоявшийся Катов наследник выпрыгнул в окно.
Вопреки Никаноровым пожеланиям, хоронили его не на местном кладбище, а на городском. Родных и близких у заслуженного чекиста не отыскалось, и все хлопоты взяла на себя тюремная администрация. От кладбищенских ворот гроб с телом покойного сослуживцы несли на руках. Первым с левой стороны под днище домовины подставил плече корпусной Степан-Быкголова. Он был значительно выше остальных, несущих Никанора в последний путь, отчего гроб передвигался над землей с заметным уклоном, и Левше казалось, что Катсецкий вот-вот окажется на земле.
– Ты, Степа, не тянись вверх, – недовольно тронул Быкголову за плечо начальник тюрьмы. – А то, как бы ни вывалить Никанора.
Корпусной укололся о злобный взгляд начальника, виновато крякнул, свободной рукой смахнул с лица капли начинающего моросить холодного дождя и оставшуюся часть пути прошел на согнутых ногах.
