И Кинжал сказал не своим голосом, едва ворочая деревянным языком:
– Братва….. Благодарю сход за оказанное доверие… Приложу все силы… Спасибо за щедрое вознаграждение… Низкий вам поклон, дед Вано, за подарок.
После небольшой паузы он добавил:
– Прошу из этих пятисот тысяч долларов десять процентов отчислить в общак.
На выигранном у братвы бронированном «мерседесе-600» охрана отвезла Кинжала на новое место.
Это были четырёхкомнатные апартаменты в элитном доме на Малой Грузинской улице, обставленные в стиле европейского минимализма, с двумя ванными и огромной гостиной.
Ему понравился кабинет с новейшим мощным компьютером.
Его тихо потрясла библиотека, куда немыслимым образом из питерского жилища Чекашкиных перекочевали четыре с половиной тысячи книг. Он знал, сколько полок занимает этот бесценный капитал, и чтобы убедиться, что здесь всё и целиком, пересчитывать было необязательно.
Показывала новое обиталище Ликуша, в длинном красном платье с голой спиной, укладкой в стиле «порно-шик», – но какая-то грустная и потерянная.
Внушительный двуспальный «сексодром» хозяин воспринял как вызов и покушение на личную свободу. Этим делом Кинжал теперь занимался где угодно, но только не в постели, с которой были связаны травмирующие воспоминания о супружеской жизни.
Его покоробило то, что возвращённый отцовский кортик Ликуша положила не на столе в кабинете, а на атласное покрывало в спальне, – тут же неприятно вспомнился «господин с длинным кортиком».
Он прохаживался по дорогому паркету, смотрел на идеальной белизны потолок и думал: «Там – «жучок» от холдинга. Здесь «жучок» – от Шкипера. Рядом – Жучка от Палыча. Кто я теперь на самом деле? Кинжал? Оса?»
Но одно он знал точно – не Чекашкин: «Прости меня, батя, – так вышло».
Ужинали при свечах, молча.
Ликуша знала, – когда любимый такой, его лучше не трогать.
Кинжал был бледен. Он не чувствовал вкуса любимого глинтвейна, а кусочки нежнейшего ягнёнка по-шотландски глотал целиком. Желваки на скулах заметно вспухли.
Когда Ликуша засобиралась, он даже не встал из-за стола, чтобы её проводить.
Тихо сработал английский замок – на металлической, отделанной красным деревом входной двери.
Кинжал подождал пару минут и развернул подарок деда Вано.
Это был изящный кастет с богатым орнаментом, ударно-раздробляющее оружие, граммов пятьсот золота 750?й пробы.
Он надел его на руку, зажал в кулаке; удивился – в самый раз.
На кастете была выгравирована надпись:
Я видел смерть – благодаренье Богу,
