Собственный микроавтобус у него теперь и личный бизнес — круги не на дядю наворачивает, а себе на карман! И даже немного капиталистом стал, по выходным напарник в работе, а он как белый человек — отдыхает!
— Пап, к телефону! — краснощёкий именинник собственной персоной высунулся на балкон и отвлёк отца от приятных задушевных мыслей.
Григорьев-старший взялся за трубку и, заслышав странный, вроде бы и знакомый, но ускользающий из памяти голос, долго пытался определить, кто же звонит. К его смущению, собеседник претендовал на знакомство отнюдь не мимолётное: поинтересовался о дочери, о сыне Димке и даже о старой машине Олега Михайловича — огненной «шестёрке». «Продал! Теперь «Тойота»! — без утайки, сам от себя этого не ожидая, отчитался о делах автомобильных Григорьев и простосердечно выложил: — А мы тут Димушке день рождения отмечаем!»
Он улавливал очень близкие слуху нотки из прошлой жизни, но имя абонента той стороны ускользало как наваждение. Три раза он спрашивал, кто это, на что из трубки доносилось удивлённое: «Михалыч, в самом деле узнать не можешь?» Отговорки хмельной Григорьев принял за справедливую игру, где он пока не в выигрыше, и ломал пьяную голову догадками. Потихоньку он вспомнил, что интонации, точно — знакомые, а вот голос совсем незнакомый, даже какой-то нечеловеческий, металлический.
— Водочный магнат из дома не свалил?
Вон что! Наконец-то в вопросе выложился настоящий, кровный интерес собеседника, и всё стало по местам. «Чёрт возьми! — Фалолеев! — пробило Григорьева. — Надо же!»
— Генка, ты, что ли?!
— А кто ж! — как-то странно ответила трубка, но сомнений не осталось — Фалолеев.
— Съехал Андрей, — известил Григорьев давнего сослуживца, товарища и соседа и не удержался от прямого, зудящего вопроса: — Как ты умудрился его кинуть?
— Не будем об этом, — открестился от неприятной темы голос Фалолеева.
— Как сам? Столько лет… тебя ведь из-за денег искали.
— Встретимся, поговорим.
— Ты в Чите?! — удивился Григорьев.
— Угу.
— Так приезжай! У нас компания, отличный стол.
— Не могу! — коротко отказал воскресший Фалолеев. — Завтра ещё позвоню.
Пока Григорьев переваривал новость и отходил от немалого потрясения, детвора сговорилась в парк, на аттракционы. Клич «Сейчас бы на карусельку!» был брошен самой центровой девочкой — худенькой, задиристой, но уже познавшей магические чары своих бойких карих глаз. Призыв покататься не канул в пустоту, а быстро обрёл полный комплект галдящих сторонников.
