К сожалению, Иероним и его книга не принесла девушке никакого утешения. Время, казалось, замедлило свой бег.
Понятно, что юная девушка была в курсе праздничных приготовлений, и единственную наследницу графа Стоукса не ожидало ничего приятного, в день Рождения. «Неделя без порки», данная отцом чтобы следы от воспитания не портили задуманного зрелища, подходила к концу.
— Господь да поможет мне! — шептала Эвелина слова молитвы.
Одежда девушки в честь торжественного случая состояла из подбитого мехом плаща и «пояса верности», который по тогдашней дикой моде выглядел следующим образом: тонкие узкие трусики из полоски серебра с отверстиями для отправления естественных потребностей, по бокам были пришиты кожаные прокладки, чтобы не стереть кожу до крови. Кроме него на юной леди ничего больше не было. «Зачем одеваться, — думала Эвелина, защелкивая пояс ключиком, — если ровно в три часа пополудни, в тот самый час, когда она родилась, меня приведут в пиршественный зал, разденут как рабыню на рынке, а потом отец при всех нанесет шестнадцать ударов розгой! Бедная моя попа! По одному удару за каждый прожитый год!»
Девушка знала, что дочери рыцаря необходимо вынести отцовский подарок с должным послушанием и смирением: в былые дни рождения при малейшем сопротивлении или неподобающем поведении наказание увеличивалось когда в два, а разок и в три раза! Пояс верности, хоть и служил залогом девичьей чести, не спасал нежное тело от ударов. Впрочем, у девушки был еще один очень серьезный повод вынести порку с должным смирением. «Если отцу не понравится мое поведение, он отберет ключик от пояса!» — при этой мысли по спине девушки пробежал неприятный холодок.
Носить эту жуть постоянно ей совсем не хотелось. Из старого пояса верности девушка уже выросла, и скупому отцу пришлось купить новый.
Пока леди примеряла отцовский подарок и молилась в своей комнате, в просторном, пиршественном зале, уже начали собираться члены семьи, слуги, домочадцы и знатные гости. Помещение, где собирались на праздничный пир, было построено в стародавние времена. Крыша, покрытая тесом, поддерживалась крепкими стропилами и перекладинами.
В противоположных концах зала находились огромные очаги. Там, на вертелах слуги подрумянивали поросят. Впрочем. В одном из них незримо для людей сидел незваный гость — Инкуб, порождение сил тьмы.
«Хороша именинница, — думал он, — и я обязательно погублю эту чистую нежную душу!»[32]
