— Это смертный грех, сын мой… — Монахиня впрочем, не стала активно сопротивляться и позволила рыцарю некоторые вольности, не предписанные строгим монастырским уставом. — Гореть тебе в геенне огненной!
Она говорила, повысив голос, и при этом сжимала и разжимала длинными тонкими пальцами куртку рыцаря.
Ее взгляд, устремленный на него, смягчился, и ласковый ответ был уже у нее на устах.
— А я исповедаюсь и покаюсь! Согласись, что после сегодняшнего подвига святая церковь может простить старому солдату один маленький грех!
— Ах ты, грубиян! — прошипела она. — Ты не рыцарь, а низкий, невоспитанный мужик. Всего одним грехом хочет отделаться! Так вот какова ваша забота и благородство о несчастной насмерть перепуганной женщине!
— Грехи мы замолим! — Сэр Селинджел развязал шнуровку на своих штанах, освободил заслуженный боевой меч и торопливо навалился сверху. — Такой сладкой монашки я никогда не пробовал! Пожалуй, одним грехом действительно не отделаюсь!
— Только попробуй, согрешить меньше трех раз, — шептала монашка на ухо рыцарю, — прокляну! И не торопись!
Рыцарь понял, что на этот раз фортуна улыбнулась ему. Конечно, мишка достанется охотникам, но без сладкой добычи воин не остался.
«Прости меня грешную, — думала Матушка Изольда, вздрагивая под огромным рыцарем, — грех то он, конечно грех, но с другой стороны, он взял меня силой! Придется поставить толстую свечку!»
— Послушайте, — воскликнул доблестный рыцарь, — если у вас в монастыре все монашки такие сладкие, надо брать его штурмом!
— А ты, греховодник, не боишься умереть от истощения сил? — Ее лицо, тонкое и нежное, сияло от пережитого удовольствия. — У меня монашки веселые, здоровые. Запросто любого рыцаря порвут, если тот не проявит должной доблести или забудет принести лепту на нужды храма! С тебя еще одно согрешение!
— Мы теперь живем в такое время, когда ежечасно кто был сверху, оказывается снизу и наоборот! — Матушка Изольда решила, что хватит ей смотреть в облака.
«Зрелый плод всегда слаще! — думал рыцарь, совершая смертный грех, на этот раз уже лежа под монашкой. — Молоденькие француженки лежали, не шевелясь! Никакого смака! А эта к третьему заходу только разогрелась!»
— Да благословит Господь бог тебя и твою обитель! — Рыцарь считал, что поединок с монашкой можно считать настоящим подвигом, ибо он не уронил рыцарской чести. — Вот от меня три нобля в пользу монастыря! Думаю, мой скромный вклад поможет предотвратить вечную погибель моей души!
