— Тогда чем именно вы занимаетесь? — спросил я в лоб. Таким образом можно сломить свидетеля. Продолжайте перефразировать одни и те же вопросы.
— Послушайте, вам не надоело говорить про дела? Разве разговоры о бизнесе не наводят на вас смертельную скуку?
Она ясно дала понять, что я чертовски назойлив.
— Надеюсь, моя юридическая лекция вам не наскучила.
— Нет, честно, я нашла ее интересной. Мне только хочется, чтобы вы рассказали побольше о себе.
Что я мог сказать? Я подумал, что лучше всего сказать правду.
— Ничего приятного я вам сказать не могу.
— Почему?
Пауза. Я смотрел в свою кофейную чашку.
— У меня была жена, — сказал я.
— Это вполне естественно, — сказала она. Довольно мягко.
— Она умерла.
Пауза.
— Мне очень жаль, — сказала Марси.
— Ничего, — сказал я. Другого ответа нет.
Некоторое время мы сидели молча.
— Напрасно вы не сказали мне об этом раньше, Оливер.
— Это не так-то просто.
— А разве разговор не помогает?
— Боже, вы говорите почти как мой психотерапевт.
— О, — сказала она. — А я думала, что говорю, как мой собственный.
— Послушайте, а вам зачем психотерапия? — спросил я, пораженный, что такой уравновешенный человек мог нуждаться в лечении. — Вы не потеряли жену.
Это была попытка мрачного юмора. Тоже неудачная.
— Я потеряла мужа, — сказала Марси.
О, Барретт, как здорово ты сел в лужу!
— Боже, Марси! — это было самое большее, что я мог сказать.
— Не надо делать ложных выводов, — быстро добавила она. — Это был всего лишь развод. Но когда мы разделили наши жизни и наше имущество, Майкл обрел уверенность, а я — комплексы.
— Кем был мистер Нэш? — спросил я. Мне было очень любопытно узнать, какой мужчина мог заарканить такую девушку, как она.
— Переменим тему, пожалуйста, — сказала она. И это прозвучало, как мне показалось, немного грустно.
Странно, но я почувствовал облегчение от того, что глубоко за невозмутимым фасадом мисс Марси Нэш скрывалось нечто, о чем она не могла говорить. Возможно, просто воспоминание о пережитых страданиях. Это делало ее более человечной, а пьедестал, на котором она стояла, менее высоким. И все же я не знал, что сказать дальше.
Зато Марси знала:
— О Боже, уже поздно.
Я взглянул на часы и увидел, что и в самом деле уже без четверти одиннадцать. И все-таки подумал: эти слова, произнесенные сейчас, наверняка означали, что она потеряла интерес к разговору.
— Пожалуйста, счет, — сказала она проходившему мимо метрдотелю.
— Нет, нет, — сказал я. — Позвольте мне заплатить.
