Таким он и был. Стремительней натиск. Бам-бам, спасибо, мадам. Марси Нэш была в буквальном смысле слова в шоке от этого обстрела. Она не выиграла ни одного очка.
— Проклятье! — сказала она, — вы меня перехитрили!
— Скажем так, у меня ушло какое-то время на разогрев, — ответил я. — Надеюсь, вы не опоздаете на работу.
— Все в порядке, — заикаясь, пробормотала она, несколько травмированная. — В восемь часов в «21»?
Я утвердительно кивнул.
— Заказать столик на Гонзалеса? — спросила она.
— Нет, это мой теннисный псевдоним. В остальных случаях меня называют Барретт. Оливер Барретт.
— Ладно, — сказала она. — Хотя Гонзалес мне нравился больше… — И побежала в раздевалку.
По какой-то странной причине я начал улыбаться.
— Чему вы радуетесь?
— Прошу прошения?
— Вы улыбаетесь, — сказал доктор Лондон.
— Это длинная и скучная история, — твердо заявил я. Потом, однако, объяснил то, что заставило мрачного, одержимого депрессией Барретта сбросить свою трагическую маску.
— Дело не в самой девушке, — сказал я ему в конце, — дело в принципе. Я люблю ставить на место агрессивных женщин.
— И больше ничего? — спросил доктор.
— Ничего, — ответил я. — Даже удар слева, и тот у нее всего лишь заурядный.
Ее туалет стоил немыслимых денег.
Я не хочу сказать, что он был кричащим. Совсем наоборот. Она воплощала высшую степень искусства одеваться — абсолютную простоту. Ее прическа, казалось, свободно струилась, и все же была безупречна. Словно шикарный фотограф запечатлел ее высокоскоростным объективом.
Это смущало. Идеальная тщательность, с какой она была одета, ее поза, самообладание заставили меня почувствовать себя позавчерашним шпинатом, смятым и небрежно засунутым в полиэтиленовый мешок. Наверняка, она модель. Или, во всяком случае, занимается чем-то, связанным с модой.
Я подошел к ее столику. Он стоял в тихом углу.
— Привет, — сказала она.
— Надеюсь, что не заставил вас ждать.
— Наоборот, вы пришли рано, — ответила она.
— Это должно означать, что вы пришли еще раньше, — сказал я.
— Я бы сказала, что это вполне логичное заключение, мистер Барретт. — Она улыбнулась. — Вы собираетесь сесть или ждете разрешения?
Я сел.
— Что вы пьете? — спросил я, показывая на оранжевую жидкость в ее стакане.
— Апельсиновый сок, — сказала она.
— С чем?
— Со льдом.
— И это все?
Она кивнула. Прежде, чем я успел спросить, почему она столь воздержанна, появился официант и приветствовал нас так, словно мы едим здесь каждый день.
— Ну, как мы сегодня?
