Зазвездный зов | страница 58



Пласты раздумья в час бессонный.
Червонный урожай заката
Сожри ты звездной саранчой.
Ты ночь, любовницу когда-то,
Мне, как чернильницу, открой.
Вопьюсь пером без поцелуя
Я в бедра белые страниц,
И до утра не оборву я
Дымящегося слова нить.

336

Века тяжелые, как свиньи,
О стены чешутся Кремля.
Такой ж арбуз наш купол синий,
Краюха та ж и ты, земля.
Жуют созвездья, блеют те же,
В росе пасутся мировой.
Метель в халате бритвой режет
Те ж щеки льда по мостовой.
Лишь ты, заря, всегда иная.
Пропеллер – месяц, крылья – тьма…
Как парус, мачты звезд качая,
Планету сводишь ты с ума.

337

Звезды, травы, месяц, мгла, –
Из-за вас краснеть придется.
Нынче с вещего болотца
Сила новая пришла.
Лезет в сад оравой лешей,
Рвет заборы старых строф,
Чтоб огонь глядел из брешей,
Чтоб плясал и звал пестро.
Лупит в кожу барабанью.
Раздувает ноздри медь.
Чтоб не жизни – прозябанью
Рассказать, как жарит смерть.
И в тот час, когда развесит
Алое белье заря,
Изнасиловал чтоб месяц
Весь гарем монастыря.

338

У цветов резные губы,
Ароматом веет плоть.
Ох, валяться на лугу бы,
Дать лучам себя колоть!
Ветви ножек реют в мире.
В них цветы, как янтари.
Лепестка горят четыре,
Пестик бешеный внутри.
Мехом, плюшем, шелком, ситцем, –
Шелухой культуры всей
Он шуршит, пестрит, косится
И кричит самцу: засей.
И под крышу ночи к женам,
И на всё, на всё готов
Там в алькове, надушенном
Всеми плотями цветов.

339

Заката тяжкою желтухой
От черной вековой чумы
Сгорают, мужественно тухнут,
Сгорают дни, сгораем мы.
Созвездий факелами машет
Торжественно одетый мрак.
К луне, пухлейшей из монашек,
Он слишком близко черный фрак.
И тишина галопом скачет
В ушах поэта бредовых.
На вьюги вой, на вой собачий,
На бой стихий заводит стих.

340

Всё нет конца, ночами идут,
Губами пламенными льнут…
Кому безумья пирамиду,
Кому бессмертья тишину?
Весь этот мир, все эти формы –
Остывшей лавы жгучий лед.
Их зимы кашей снега кормят,
И осень кровь им в глотки льет.
И жгучий ветер в поле бродит
И в тучу прячет уголек.
И снится сумрачной природе
Тот древний зверь, что так далек.
Всё нет конца. И черной ниткой
Опутывают мир слова.
То – шаль планеты. Хаос выткал
И до угля зацеловал.

341

Быть может, дерева-гиганты
Взойдут в веках и высь займут,
Из этих строк неэлегантных,
Не посвященных никому.
И новых слов иные нити
Протянут семьи обезьян…
Ах, вы, читатель, извините,
Такой мечтой порой я пьян.
А может быть, никто не вспомнит
В веках за чаем золотым