— В Бусбире, — злорадно сказал Кантен.
— А вы… я обычно обедал в вашем ресторане, но теперь, так и знайте, я туда ни ногой.
— Да наплевать!
Наконец явились полицейские, с недовольным видом, как всегда, когда им приходится вступать в дело не по своей инициативе и разбираться, кто прав, кто виноват. Эти двое, Гарсиа и Лалан, были к тому же новички, их только что перевели откуда-то из Шаранты. Скорее всего, они толком и не поняли, что лопочут эти нормандцы.
— Эй, карабинеры! Что я такого сделал? — возмутился Фуке. — Публика заплатила деньги, а я их честно отработал, чем они еще недовольны? Или вы думаете, я собирался задавить автомобиль? Убедитесь сами — на нем ни царапинки!
Чтобы не уходить с пустыми руками, полицейские решили задержать Фуке — он вроде был хуже всех одет. Зеваки шли за ними, пока не наскучило.
— Наконец-то! — воскликнул Фуке. — Триумфальное шествие, толпа поклонников несет меня по улицам города. Видите, месье Кантен, это достойная награда за мое искусство и храбрость.
— Ничего, малыш, я тебя в обиду не дам! — пообещал Кантен. Он шагал в толпе любопытных и просто кипел от негодования. Воротник его рубашки расстегнулся, галстук съехал набок.
Когда Фуке проснулся на лавке в полицейском участке, было уже темно, в помещении пахло чернилами и канцелярским клеем, и он удивился, как это его угораздило заснуть на почте. Скоро он разглядел широкую спину Кантена, тот стоял перед окошком, нависая над лампой с зеленым плафоном и словно разговаривая с ней. Лампа бубнила что-то в ответ.
— Но послушайте, я ручаюсь за него, — втолковывал Кантен. — Я готов внести залог, меня знают в городе как порядочного человека, у меня свое дело. Разве этого недостаточно?
Фуке подошел поближе и с интересом прислушался.
— А тебе тут делать нечего! — рявкнул Кантен.
— Как скажете, — послушно отозвался Фуке. — Я подожду на улице.
— Вот-вот, иди подыши, тебе полезно… Уверяю вас, бригадир, это просто пустяки, глупая шалость! Завтра он уедет, и все забудется. Напился он в моем ресторане, значит, мне и отвечать. Ну так возьмите с меня штраф, только примите во внимание — это первое нарушение за десять лет.
— Да я вас понимаю, месье Кантен. Но тут конфликт между двумя приезжими, и это усложняет дело.
— Нет, извините! Я-то не приезжий, а претензии ко мне.
— У пострадавшего, кажется, большие связи в департаменте.
— Вот и передайте дело туда, пусть оно там, в Париже, потонет в море всяких бумажек. Умойте руки. А то ведь у моего постояльца, можете не сомневаться, тоже хватает знакомств, да не в Домфроне, а повыше.
