— Плохо, — ответил он. — Хуже некуда.
— А вы притворитесь, что ничего.
— Всю жизнь только этим и занимаюсь.
— Что, не клеится у вас с маленькими девочками?
— С чего это вы взяли?
— Моя напарница видела, как вы рыскали вокруг пансиона Дийон.
— Только этого не хватало! Хозяева принимают меня за пьяницу, горничные — за извращенца!
— Вот видите, все только о вас и думают! — засмеялась девушка.
— Послушайте, Мари-Жо. Признаюсь вам, как на духу, раз уж сегодня воскресенье: у меня есть тринадцатилетняя дочь.
— Не верю я вам! — Мари-Жо махнула рукой.
— Ну, как хотите! Вам, однако, пора бы вернуться на кухню. Все умирают с голоду.
— Даже вы?
— Я-то нет, но остальные…
Она обвела глазами зал:
— Это еще ничего. Вот посмотрите, что будет через неделю, на День Всех Святых! Только успевай поворачиваться! Тут ведь у нас столько народу полегло, случается, даже американцы приезжают помянуть своих. Вас, если хотите, обслужу отдельно.
— Да я ничего не имею против американцев, — рассеянно сказал Фуке. — Скажите-ка лучше, что это за люди, вон, входят?
— Это на заказанные столики.
— Нечего сказать, объяснили!
Вошедшие поднимали и шумно отодвигали стулья, уложенные спинками на накрытые столики.
— Сразу видно, народ организованный, — сказал, глядя на них, Фуке. — Наверно, одна компания?
— Вряд ли. Пара с девочкой — это владелец автосервиса в Домфроне и его жена. А этих, с мальчиком, я не знаю. Вам так интересно?
— Увидите, и часа не пройдет, как они все будут пить кофе за одним столиком… если уже не успели опрокинуть вместе по рюмочке или зайти в кондитерскую.
— Как говорится, с места в карьер. — Мари-Жо опять засмеялась и забрала у Фуке меню.
— Вот именно, кто кого обскачет…
Он, кажется, хотел узнать родителей Франсуа? Желание его исполнилось. Отец, должно быть его ровесник, выглядел лет на десять старше. Десяток лет — фора, которую легковооруженные мечтатели дают закованным в тяжелые латы центурионам-реалистам — дают и никогда не наверстывают, а уж те употребляют эти годы с толком, добиваются прочного положения в жизни, так что не стыдно встретиться с однокашниками. Сшитый по моде пиджак, очки без ободков, гладкое лицо, стрижка-ежик, намек на полноту и явные усилия согнать ее на теннисном корте — портрет достаточно красноречивый. Такой папа мог позволить себе отдохнуть в свое удовольствие вместе с нестареющей мамочкой; ей тоже повезло: она избежала участи большинства сорокалетних дам, которые в этом возрасте выглядят матерями собственных мужей. Уж этого господина, который, прежде чем приняться за лангуста, сосредоточенно выстукивал пальцами его панцирь, мальчиком никак не назовешь.
