Внезапно девушки исчезли — нырнули в один из палисадничков, хлопнула дверь, но которая? Фуке по инерции отшагал еще метров сто, озираясь и пытаясь углядеть поясок или ленточку на балконе, какую-нибудь чепуховинку, по которой можно опознать окошко провинциальной барышни. Но ничего такого не нашел, зато на него насмешливо уставился, оторвавшись от газонокосилки, какой-то тип. Напороться на отца или брата и услышать в свой адрес что-нибудь не слишком любезное Фуке совсем не хотелось, он развернулся и пошел в обратном направлении — жаловаться не на что, и розыгрыш, и даже цербер входили в правила игры. Когда он уже свернул на Парижское шоссе, ему пришла в голову забавная мысль: не этот ли парень подобрал его прошлой ночью?
— Охота? Какой уж из меня охотник! — возражал Фуке стоявшей возле его столика мадам Кантен. Возбуждение его еще не улеглось, и теперь, задним числом, он жалел, что дал упорхнуть двум перепелочкам. — Если и пальну иной раз, так все мимо!
— Просто я подумала, вы держите форму — совсем ничего не едите. Будь вы моим сыном…
Фуке терпеливо выслушал сетования хозяйки: как он осунулся, неважно выглядит… — не будь вчерашнего, вряд ли она стала бы его журить. И все же он был уверен, что Кантен не проговорился, потому-то и стоит здесь нестерпимым живым укором, точно хранящий постыдную тайну бронированный сейф. Эно не прав: Кантен никого не осуждал, не говорил ни слова, он просто был свидетелем, причем особенно неудобным — свой, но перебежчик, не известно, что он про тебя знает и что сделает. Может, ему все равно, но думать так почему-то неприятнее всего.
— Я слишком много пью, — сказал Фуке напрямик. — Вот и вчера напился. Пью и не могу остановиться.
— Лучше всего не начинать. — Мадам Кантен покосилась на бутылку. — Кто хочет остановиться, останавливается.
— Но вам от этого одни убытки!
— Мне дороже всего здоровье клиентов.
— Тогда откройте лучше санаторий. Разве ваш муж ничего вам не рассказывал?
Мадам Кантен растерялась:
— Да нет… Сказал только, что вы с ним заболтались и просидели допоздна. Знает, что я всегда в таких случаях волнуюсь…
— Не сердитесь на меня.
— Я не вас имею в виду.
А кого же? Фуке понял, что предательски заронил в душу Сюзанны подозрение: неужели муж все еще что-то от нее скрывает, — и это его, похоже, не огорчило. Ну а мадам Кантен, не желая углубляться в опасную тему, отошла от него. Ее тотчас сменила Мари-Жо.
— Как дела? — спросила она.
На ней был кружевной передник, приколотый к открытой черной блузке в обтяжку, под кружевом проступало сложное переплетение бретелек и завязок. Фуке пришло в голову, что этот смелый наряд носит невинная девушка; в последнее время мысли о целомудрии все чаще посещали его.
