Около полуночи Тим вдруг подошел ко мне, опустился рядом на диван и положил руку мне на плечо.
— Есть и еще кое-что, — неожиданно сказал он, будто продолжая прерванный разговор. — В этом «Волшебнике из страны Оз».
Он выглядел очень пьяным, но на его речи это никак не отражалось.
— По-моему, — продолжал он, — эта книга в первую очередь очаровывает тем, что там есть этот парень, который все может исправить, понимаешь? Вот почему детей эта книжка так увлекает. Правда, потом у него ничего не выходит, и дети получают неслабый удар под дых, обнаруживая, что парень-то — жулик и мошенник. Но это-то и впечатляет детей больше, чем все остальное, ведь они с самого начала в глубине души предчувствовали именно такую развязку!
Тут Тим рыгнул и сам над собой расхохотался.
В ту ночь я заснула очень быстро, несмотря на хлюпанье пива в желудке, и спала в своей обычной позе, подложив под голову выпрямленную правую руку: эдакая статуя Свободы, которая надеется осветить кому-нибудь путь, не имея ни малейшего представления о том, как это делается.
Всякий, кто слышал подобные истории — как человек совершает опрометчивый поступок и бросает все, что имел, — будет гадать, от чего же такого я пыталась убежать. Потому что я несомненно от чего-то убегала. Я несомненно была категорически недовольна своей жизнью. Или, может, пережила неудачный роман, который закончился для меня неловкой ситуацией. Или, скажем, мне не хотелось признаваться себе, что в глубине души я влюблена в Рокки. Или, например, я чувствовала себя самозванкой, потому что, верьте или не верьте, была необразованна. В общем, вот вам, пожалуйста. Я, необразованный библиотекарь, вынуждена была спасаться бегством, потому что украла деньги у Рокки после того, как он разбил мне сердце, закрутив роман с Лорейн.
Нет. Ничего такого не было. Я не дошла до точки кипения, я всего лишь тихонько клокотала от недовольства. Ну да, я была не в восторге от своей работы. Я всегда представляла себе, что в двадцать шесть лет буду заниматься чем-то гораздо более увлекательным и восхитительным. Мне не хватало воздуха в Ганнибале. Тут я умирала от тоски. Ни одной из этих причин нельзя объяснить или оправдать мой поступок, среди них нет даже такой, которая всерьез могла бы меня на него сподвигнуть. Если из-за этого у кого-нибудь создастся впечатление, что я действовала из альтруистических побуждений, жертвуя собой ради Иэна, то нет, это впечатление ложное. Мною руководил не альтруизм, а, скорее, фатальное невезение. И все произошло просто по воле случая.
