Господи, какой же она была худой! Локти казались самой полной частью ее рук.
Иэн не видел меня со своего места за стеллажами, поэтому я молча указала в сторону ряда с биографической литературой. Миссис Дрейк исчезла там же, где и он, раздался сдавленный крик Иэна, и я увидела, как она потащила его обратно вверх по лестнице, вцепившись ярко-розовыми ногтями ему в плечо. С лестницы эхом доносился его голос:
— Мама, ну ты ведь зря на меня злишься, потому что — ай! — потому что ведь, когда я там прятался, я уже раскаялся! Мама, я раскаялся, ты не должна на меня злиться!
Мне бы следовало внимательнее отнестись к его скрытности, к желанию спрятаться и стать незаметным. И когда на следующей неделе он заговорил со мной о нашей уборщице, мне бы тоже стоило насторожиться. Он остановился перед моим столом, состроил нарочито безразличное лицо и спросил самым нейтральным голосом, на какой только был способен:
— А кто убирается в этой идиотской библиотеке?
— Прости, Иэн, я не поняла вопроса.
— Я говорю, кто тут в библиотеке убирается?
— Очень хорошая женщина, миссис Макреди.
Она приходит и пылесосит. У нее седые волосы.
— А она каждый день приходит?
— Понятия не имею. Может, и не каждый. Скорее через день.
— А она приходит после того, как вы уходите, или перед тем, как приходите?
— Прости, Иэн, мне надо работать.
— А разве ваша работа заключается не в том, чтобы отвечать на вопросы детей?
— Да, но только если это вопросы о книгах. Ты хочешь спросить о какой-нибудь книге?
Иэн взял в руки лежавшую у меня на столе «Продолжайте, мистер Боудич»[48].
— Да, — ответил он. — Если я сейчас уроню эту книгу и мы будем ждать, пока придет уборщица и положит ее на место, она придет перед открытием библиотеки или после ее закрытия?
— На это я тебе отвечу, что класть книгу на место будешь ты сам, потому что это ты ее уронил.
Он уронил книгу и убежал вверх по лестнице.
После этого я не видела Иэна пять дней — пожалуй, это был для него рекорд. В следующий свой визит он принес мне тарелку печенья, покрытого голубой глазурью, посередине у каждого было по зеленой кляксе. Иэн казался почти таким же, как раньше. Он на цыпочках подкрался к тележке возврата книг, у которой я стояла. Я решила неделю не садиться на свое рабочее место, чтобы посмотреть, не пройдет ли сыпь. Соня помахала мне, подтолкнула дочку к полке с мягкими игрушками и ушла обратно наверх.
— Хотя сейчас еще январь, я испек печенье в честь Дня святого Патрика, потому что это следующий хороший праздник! — сообщил Иэн. — Голубой цвет означает океан, а зеленый — это Ирландия! Я красил глазурь пищевым красителем, и у меня руки до сих пор синие.
