— Ничего странного, — хмыкнула я. — Именно так обычно и встречают в деревнях захожую чародейку. Зато пока никто со стены не выстрелил. Вот увидишь, сейчас вышлют делегацию и посулят отступного, чтобы мы отсюда убрались.
Но ничего подобного не происходило. Прохожие при попытке обратиться к ним бледнели и кидались прочь либо захлопывали двери и ставни у нас перед носом.
— Хотела бы я знать, что она там орет! — проворчала я, проходя мимо очередной поспешно захлопнутой калитки, из-за которой доносились истерические женские вопли.
Эриза прислушалась и сказала:
— Она благодарит небеса.
— Ты знаешь язык мурабитов?!
— Конечно. У нас в деревне все старики на нем говорят. А ты разве нет?
Я покачала головой, впервые за долгие годы снова чувствуя себя ленивой двоечницей.
— И за что она так благодарна небесам? Что злая ведьма не успела напустить на нее бородавки? Так это дело поправимое!
— За то... — Эриза прислушалась и удивленно закончила: — За то, что они пожалели их и послали сегодня в их город двух чужаков... То есть нас...
— Благодарит?! Так чего же они тогда прячутся? Что-то я засомневалась в твоем знании языка...
Эриза побагровела и начала с жаром отстаивать свою правдивость. Я слушала вполуха. Меня тоже начинало тревожить происходящее. Еще только вечерело, а население активно запиралось по домам. Пока мы шли кривыми улочками вдоль белых оштукатуренных стен, постепенно взбираясь все выше в гору, улицы совершенно обезлюдели. Местные следили за нами из-за ставней и оконных решеток, громко выражая благодарность небесам. За что, хотелось бы знать?
Солнце спускалось все ниже. Тишина, нарушаемая только звуком наших шагов, становилась все более гнетущей.
— А вдруг после заката все местные жители превращаются в призраков? — прошептала Эриза.
Я мысленно перебрала уже несколько вариантов возможного развития событий, один неприятнее другого, но озвучивать их пока не стала.
Наконец я увидела то, что давно высматривала — постоялый двор. У него, по крайней мере, дверь была распахнута.
Внутри нас ожидало довольно странное зрелище. Обеденный зал был совершенно пуст. Ни хозяина за прилавком, ни служанок, ни поваров, ни посетителей. При этом в камине горел огонь, и на вертеле что-то жарилось, капая жиром на поддон. На прилавке, подмигивая, горела большая масляная лампа.
— И как это понимать? — вслух подумала я, щурясь от света.
За спиной раздалось чавканье. Я быстро обернулась. В углу на одном из длинных столов стояла большая миска, источающая аромат горячей тушеной баранины с фасолью, а перед ней, развалившись, восседал одинокий посетитель. Он вылавливал из миски пальцами куски баранины и с жадностью их поедал. Я невольно оценила его позицию — в темном углу, лицом к двери. А также меч — такой же, как у меня, кривой саиф, — лежащий слева от миски.
