Димка потом говорил, что ждал этой встречи всю жизнь. Что специально пришел к ним на кафедру в тот день компьютер налаживать. Чтобы только разок на нее посмотреть. И сразу влюбиться до темноты в глазах. Она это почувствовала всей кожей, всеми клеточками существа своего, обрадовалась — парень сразу вызвал у нее далеко не простую симпатию. Лед напряжения начал понемногу оттаивать, она «отряхивала перышки», задирала нос перед зеркалом, красилась, «причепуривалась». Брала его под руку и внимательно слушала, что он говорит, словно боялась пропустить что-то важное. Ловила себя на том, что слушает не слова, а самый его голос. Соседки по комнате хихикали и уважительно косились на букеты цветов. Когда через полтора месяца он сказал ей все, Лиза спокойно ответила:
— Я знала. Только думала: скажет или придется мне самой?
И его слова о снятой квартире она восприняла так, словно всю жизнь ждала именно этих его слов. В последнюю ночь в общежитии она не спала. Ворочаясь на кровати, она глядела в потолок с размытыми пятнами фонарей и повторяла про себя:
— Ну, вот я и замужем. Вот я и замужем. Какое счастье!
Димка снял квартиру рядом с общежитием, на Большой Грузинской. Они просыпались утром и слушали грохот трамвая под окнами. Потом она сразу вылезала из постели — было холодно, в квартире плохо топили. Она ставила чайник. Жарила яишенку и гренки. Кричала:
— Муж, вставай, у меня еда стынет!
Димка шлепал в кухню босыми ногами, она притворно ужасалась:
— Холодно же!
— Кому тут холодно? — рявкал Димка, обнимая ее сзади и прижимаясь к ней своим сильным телом, горячим со сна.
— Мне, мне холодно! — пищала она.
— А кто ты?
— Я — мышка-норушка!
— А я — медведь! Сейчас задавлю все-ех!
— Пусти, Димочка, правда ведь задавишь.
— А ты сегодня вечером свободна или опять подрабатываешь?
— Опять,
— она вздыхала. — Зато денежки будут. Отложим.
— На что тебе деньги откладывать? А муж чего тогда делать будет?
— Димочка, а как же свадьба?
— Да есть у меня деньги на свадьбу.
— А платье?
— Что я, платья тебе не подарю? Лизка, дура ты моя… самая любимая!
Потом они уходили. Вечером обычно приходил первым он. Иногда она. Пришедший первым готовил ужин и дожидался второго. Однажды у Лизы затянулась программа. Возвращаясь домой в три часа ночи, она перепугалась, заметив под аркой высоченную фигуру в куртке. Стараясь не дышать, вошла под арку. Шаг, другой, третий. «Господи, я сейчас заору!» Но тут фигура отделилась от стены и ворчливо сказала Димкиным голосом:
