— Как знаешь. Твое дело. Кстати, ты уверена, что библиотекарь должен носить потертые джинсы?
— А у меня больше нет ничего, — отрезала я и поскорее вышла. Постояла у подъезда, дожидаясь Женьку. Женька просигналила из собственной — собственной! машины — из темно-синей «девятки». Довольно потрепанной. Зато своей. Я даже позавидовала. Была бы у меня такая машина — я бы мальчишек в нее сгребла и уехала куда-нибудь подальше. Не беда, будет еще, заработаем. Женька махнула рукой, я подошла, распахнула дверцу и уселась рядом.
— Ну, поехали, подруга. Ты мне нравишься. Только улыбайся почаще. Улыбка красит человека. Особенно женщину.
Женька торговала детскими вещами. Предлагала мне вместо части зарплаты взять вещей — детишкам, но я твердо отказалась.
— Да ты чего? — изумилась Женька. — Все же берут.
— Я — не все.
— Ты что — ее боишься?
— Я не боюсь, а пацаны боятся. Потом, я не хочу, чтобы она знала, что у меня деньги есть. И где я работаю.
— Ну-у, ты устроила детектив с приключениями, — протянула Женька. — Зря ты. Только жизнь себе усложняешь. Надо было сразу рубить — мол, да, работаю. Зарабатывать собираюсь. Только не для вас. Вас папашка прокормит. Или сами. Потому как не маленькая. А это — детям. И мне на учебу. Ты ж поступать будешь?
— Не знаю, — протянула я.
— А чего тут знать? Надо поступать. Диплом тебя не обременит. Пусть хоть какой.
— Я уехать хочу. Понимаешь? Уехать.
— Хорошо. Уедешь. На отъезд тебе деньги нужны? Нужны. Вот ты и зарабатываешь. Не на шею папику села и сидишь, а вкалываешь, как лошадка.
— Да не хочу я ей все это объяснять. Понимаешь?
— Ладно, ладно, — Женька засмолила свой любимый «Парламент», — не лезу, молчу. Тебе лучше знать. А детве все же вещичек-то взяла бы. Не в счет зарплаты. Просто от меня. Я ж люблю подарки делать. Давай, выбирай, чего приглянется.
Я помедлила и выбрала — Вадьке с Юлькой по майке с шортами, а Максу — рубашку. Ему в школу в чем-то новом идти ведь надо, а отец вряд ли додумается купить, он нынче слишком счастлив.
Ребятам я все вручила утром в субботу, когда она с отцом еще спали. Счастья и восторга было, конечно, до мокрых трусов. В буквальном смысле слова — Вадька так распрыгался от радости, что перевернул на себя молоко, которое я их с Юлькой перед завтраком пить заставляю. Все вещи оказались немножко велики, чему я очень порадовалась — с размером не промахнулась, все правильное выбрала, еще и на будущий год хватит — а там, глядишь, старшая сестра опять какие-нибудь обновки сочинит. Максу очень подошла голубая рубашка из плотной хэбэшки под джинсу. Он выглядел в ней года на полтора взрослей своих тринадцати. Я тихонько его обняла и прошептала:
