— Закурю! — хрипловато сказал Поляков, ломая одну спичку за другой.
Несколько минут шли молча.
— Ну, как работаешь? — спокойно и просто спросил Поляков. — Накопила немножко?
Поля вздрогнула, мысли заметались.
— Ну, уж и перетрусила! — тихонько засмеялся Поляков. — Я ведь с тобой не как начальник говорю, а как друг. Человек я такой — всем жить даю. Разве мы малое дело делаем? Ого! Народ кормим. И греха тут нет, когда сами кормимся. А как же иначе!.. Хищение, растрата — тут я жесткий, в бараний рог согну! А легонько прикопить, никому вреда не делая, — пожалуйста. Копи, экономь, возможности нечего терять. Только с головой все надо, понятно? Да мужа в свои дела не мешай — незачем!
Поля ошеломленно молчала. Покосившись по сторонам — они проходили переулком, — Поляков притянул Полину к себе, жарко дохнул в лицо.
— Да ты не бойся меня, слышишь! По-плохому не хочу, а руки пока связаны. Понятно?
И не ожидая, пока Поля что-нибудь скажет, легонько оттолкнул ее.
— Ну, прощай, царевна!..
Сразу почувствовав усталость, Поля медленно дошла до дома, тяжело опустилась на лавочку.
Туман опускался все ниже; ручейки, вдоволь наговорившись за день, утихали, и только бессонные льдинки продолжали переговариваться ломкими стеклянными голосами.
Полине захотелось отдохнуть, ни о чем не думать, но мысли не давали покоя, ставили прямые, требовательные вопросы.
«Что же все это — сон или правда? Насмешка или всерьез?.. И какое он имеет право так говорить, не спрашивая ее?! А жена у него некрасивая, разве ему такую жену надо?..»
Скрипнула дверь, выронив на секунду полоску света; приветливый голос Насти окликнул:
— Ты, Поля?
Полина подвинулась. Настя присела рядом, глубоко вздохнула:
— Хорошо как — весна!
Полина продолжала молчать, с трудом удерживая желание рассказать обо всем Насте и понимая, что делать этого не следует.
— Ты что сегодня какая? — удивилась Настя. — Слушай, Поля! Давно я хотела тебя спросить: за что ты на меня сердишься?
— Ничего я не сержусь, — поморщилась Поля.
— Вижу ведь я — зря ты говоришь. Как ушла в этот самый буфет, — словно подменили тебя, лучше ты раньше была!
— Все мы раньше лучше были… Трудно мне, Настя, с Федором! — тоскливо вырвалось у Поли.
Настя круто повернулась, вблизи смутно блеснули ее глаза:
— Что ты, Поля! Вернулся с войны, живой — да что тебе еще надо? А не говорит — так это пока, пройдет, верь слову!..
— Пройдет! — горько усмехнулась Полина. — А кто тебе сказал, что пройдет? Сколько месяцев в молчанку играем — ты не знаешь, что это такое. Со стороны все просто, а помучилась бы, как я!
