– Кончить не мог, – оправдываясь, сказал голый мужчина. – Ты тоже нашел время, когда звонить – у меня только кончалово пошло, а тут ты в трубке объявился. Нет, думаю, пока дело не сделаю, открывать не пойду. Вечно ты, Петя, весь кайф поломаешь.
– Да у тебя сорок минут в запасе было, – миролюбиво ответил Лукоморов, идя по длинному коридору. – Неужто за сорок минут кончить не можешь? Стар ты стал, Сергуня, стар. Не таким я тебя помню.
– Замолчите оба, – угрюмо оборвал разговор Вербин, обернувшись. – Что вы такое несете? Здесь женщина, а вы, старые кобели, распустили языки…
Вошли в комнату. Здесь стояли две сдвинутые вместе кровати со смятым бельем, на котором лежали две девушки и второй подставной – все тоже голые.
Сама квартира, состоявшая из двух комнат, кухни и длинного коридора, производила впечатление старой, давно не ремонтировавшейся. Зеленая краска в коридоре поблекла, штукатурка местами осыпалась, а пол ходил ходуном под ногами. Здесь явно не ощущалось руки хозяина, который бы имел хоть какой-то интерес к этому жилью.
Да оно и не было жильем, квартира снималась с совершенно другой целью.
Отремонтированы были только две комнаты, в которые девушки и приводили своих клиентов. Да и здесь ремонт выглядел чисто поверхностным.
Комнаты украшали развешанные по стенам картинки – безобразно грубые копии хрестоматийных работ русских живописцев XIX века. Над кроватями, где, собственно, и происходил разврат, например, висела копия картины «Мишки в сосновом бору», а в другой комнате, где также был установлен старый диван, имелось нечто напоминающее работу Левитана. Вероятно, картины оставили хозяева, сдававшие квартиру, а содержатель притона «окультурил» обстановку этими «произведениями искусства».
– Одевайтесь, – бросил Вербин, вошедший в комнату первым. – Сумки не трогать, все оставить на столе.
Ошалевшие девицы в полном молчании принялись натягивать на себя белье. Обе они были растрепанные, с размазавшейся косметикой, но приводить свою внешность в порядок у них не было времени.
Оделись и мужчины, не проявляя никакого интереса к происходящему. Видно было, что они исполнили свою роль, и дальнейшее их уже не касалось. Они даже не делали вид, будто хоть чем-то заинтересованы. Один из них, натянув штаны и рубашку, снова развалился на кровати и, взяв с прикроватной тумбочки какой-то порнографический журнальчик, углубился в рассматривание глянцевых картинок.
Второй отошел к окну и со скучающим видом уставился на улицу.
