— Ворс с ковра в прихожей?
Кларенс покачал головой. Он был худой очкарик, куривший сигарету за сигаретой, скелет в белом лабораторном халате и мешковатых штанах.
Бодич настаивал:
— Ручаетесь, что копали достаточно глубоко?
Кларенс устало подтянул манжет. На запястье у него не было часов.
— Черт, который час?
Бодич осклабился:
— Что, и часики достались бывшей женушке?
Кларенс процедил сквозь зубы:
— Формальдегид разъедает кожу, примерно как типы вроде тебя разъедают душу. — Он постучал сигаретой по основанию ладони, пристроил сигарету на нижней губе и произнес: — Я желаю отсюда выбраться.
Бодич оставил последнее слово за собой.
— Верните этому типу его обувь.
Он подал зажигалку Кларенсу, потом закурил сам.
— Воняет кошачьей мочой, — сказал Эванс и протянул ботинки.
— Это не кошачья моча, — вставил Кларенс, — это адреналин, проступивший наружу от острого припадка страха. — Он склонил голову и в одну затяжку раскурил сигарету.
— Чушь, — сказал Эванс.
— Нет, правда, — сказал Кларенс, выдыхая дым, — запах ужаса. — И, помедлив, добавил, словно бы невзначай: — Никто из вас не потрудился заглянуть в его досье, да?
Эванс с новым интересом оглядел меня.
— За парнем что-то числится?
Кларенс кивнул:
— Если знать, где искать.
Я уронил ботинки перед складным креслом и сел. Пустотелые ножки вызывали эхо в пустой комнате.
— Хватит, Кларенс, — я задрал ступню на колено и обтер подошву носка. — Что там такое?
Эванс переводил взгляд с Кларенса на меня и обратно. Бодич смотрел только на Кларенса.
— Не знаю, — сказал Кларенс, — где они держат эти дела, Дэнни.
Я натянул первый ботинок.
— Убей, не знаю.
— Какие дела? — спросил Эванс, глядя то на Кларенса, то на Бодича. — Ты о чем говоришь?
— Мешку пышек сдается, что они говорят о мухоловах.
Эванс нахмурился:
— Мухоловы?
— Молодежные забавы.
Бодич сплюнул.
Кларенс усмехнулся:
— Осторожней, Чарли!
Бодич смотрел на меня.
— Мухоловство — его единственное занятие в свободное время.
Эванс пошевелил запястьем.
— В отстойниках? Или в парке?
— В клубе, — сказал Бодич. — Они соревнуются, кто сумеет загнать привязанную муху в трубку. Потом выпивают и беседуют о Монтане. Не стоит и говорить, что это — суррогат секса.
Эванс нахмурился:
— Хорошо бы кто-нибудь рассказал об этом моей дочке.
— Не помню, чтоб мы там встречались в последнее время, — равнодушно заметил Кларенс.
— Наскучило, — просто пояснил я.
Бодич повернулся ко мне:
— Что, убийство — более увлекательное занятие?
— С выпивкой ничто не сравнится, — сказал я.
