. Тексты писем известны также благодаря первым публикациям (в том числе на языке оригинала) во втором томе «Собрания государственных грамот и договоров» в 1819 году. Иногда даже кажется невероятным, как могли уцелеть в веках документы, раскрывающие всю «тайную подноготную» действий самозванца. В записях отражен постыдный торг, где будущий царь Дмитрий Иванович действует как предатель интересов Московского государства. Сандомирский же воевода не жалеет ни средств, что еще полбеды, ни чести своей дочери, чтобы в будущем сорвать огромный денежный куш. Но задумаемся: не мешает ли использование черно-белой палитры правильной оценке всего замысла? Мы уже видели, что царевич Дмитрий умел отступать, давать обещания, соглашаться на невыгодные условия, откладывая их исполнение на будущее. Поэтому надо еще ответить на простой вопрос: а собирался ли самозванец выполнять то, что обещал?
Кажется, история уже дала свой ответ, проложив дорогу к власти этому фанатику цели, не жалевшему полцарства, чтобы сделать свою мечту былью, а потом низвергнув его в прах. Тогда, при царе Дмитрии Ивановиче, некому было предъявить к оплате векселя, выданные им в Речи Посполитой в мае-июне 1604 года. Но немаловажно и то, что они продолжали оставаться действительными еще сто с лишним лет! В начале XVIII века правнук Юрия Мнишка великий коронный маршалок Йозеф Вандалин Мнишек затеял тяжбу с Россией о компенсации за обещанные земли. Двадцать лет польские и русские дипломаты серьезно обсуждали этот вопрос, пока он не закрылся сам собою за смертью истца, так и не дождавшегося удовлетворения. Более того, оригиналы документов, относившихся к московской кампании царевича Дмитрия Ивановича, оказались потерянными для родового архива Мнишков и остались в России (сейчас это фонд 149 «Дела о самозванцах» в Российском государственном архиве древних актов) [41]. Далеко смотрел мудрый канцлер Ян Замойский, отвечая на обращение воеводы Юрия Мнишка о поддержке «царевича»: «Кость падает иногда недурно, но бросать ее, когда дело идет о важных предприятиях, не советуют».
Вернемся к тому первому документу от 25 мая 1604 года, в котором были подробно расписаны условия женитьбы «царевича» Дмитрия на Марине Мнишек. Он оформлен в виде записи, выданной будущим женихом, именовавшим себя следующим титулом: «Мы, Дмитрей Иванович, Божиею милостию царевич великой Руси, Углицкий, Дмитровский и иных, князь от колена предков своих, и всех государств московских государь и дедич». После общих рассуждений о «будущем состоянии жития нашего» царевич Дмитрий Иванович дает обещание жениться на Марине Мнишек, подтверждая его клятвами во имя Троицы: «Усмотрили есмя и улюбили себе, будучи в королевстве в Полском, в дому честнем, великого роду, житья честного и побожного приятеля и товарыща, с которым бы мне, за помочью Божиею, в милости и любви непременяемой житие свое провадити, ясневелеможную [ее милость] панну Марину с Великих Кончиц Мнишковну… дочь ясневелеможного пана Юрья Мнишка с Великих Кончиц, воеводы Сендомирскаго, Львовскаго, Самборскаго, Меденицкаго и проч старосты, жуп
