— Флирт… Обольщение… Слова разные, а смысл один.
— Вернон, флирт — это просто игра, — попыталась объяснить Майя. — Развлечение.
Но при этом она кривила душой. Флирт с такими мужчинами, как Леонард и Лайонел, позволяли ей чувствовать свое могущество. Внезапно Майю осенило: ничто другое не давало ей такого ощущения власти.
— Вернон, я бы никогда тебе не изменила.
— Если бы ты это сделала, я бы тебя убил.
В этом она не сомневалась. Голос Вернона был спокойным, но выражение глаз грозило чем-то большим, чем гнев. В первый раз в жизни Майя испугалась. Во взгляде мужа читалось нечто вроде удовольствия. Как будто он заранее предвкушал, что это случится.
Внезапно он сказал:
— Знаешь, Майя, у тебя это чертовски хорошо получается. Флирт… Обольщение… Называй как хочешь. Как у профессионалки.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Как у шлюхи. — Он опустился в глубокое кресло, вытянул ноги и снял галстук-бабочку. — Знаешь, во Франции во время войны были проститутки. Одна из них лишила меня невинности. Когда через четыре года я вернулся домой, то думал, что так называемые приличные английские девушки, которых находила для меня мать, совсем другие. Но я ошибался.
На Майе все еще было черное вечернее платье без рукавов. Она не смела начать раздеваться. Обычно Вернону нравилось наблюдать за ней, но сегодня Майе хотелось убежать в ванную, закрыться на задвижку и почувствовать себя в безопасности среди золотых кранов и мраморной плитки.
— Я встречал там шлюшек и помоложе тебя, Майя. Такие были милашки, пока сифилис не превращал их в уродин.
— Я не хочу это слышать, Вернон, — сдавленно проговорила она.
— Но будешь. Ты ничем не отличаешься от них. Из тебя могла бы получиться великолепная проститутка.
— Нет, отличаюсь. Очень отличаюсь! — прошипела Майя.
— Нет. Ты такая же, как все. Продалась за несколько побрякушек и дорогих тряпок. Брось, Майя. Неужели ты будешь утверждать, что вышла за меня по любви?!
Майя увидела циничный взгляд мужа, и по ее спине побежали мурашки. Он знал ее. И хорошо понимал.
Вернон улыбнулся и протянул:
— Между проститутками с плас Пигаль и продавщицами из универмага «Мерчантс» нет ни малейшей разницы. Про тех сучек с каменными физиономиями, которые приходят в мой магазин, я и не говорю. Все они одним миром мазаны. Разница лишь в том, кому как повезет. Все они продаются. Кто за десять фунтов, а кто — за штамп в паспорте и домик в предместье. Все женщины — шлюхи. Если не буквально, то потенциально.
