— Вернон… — Майя попыталась рассмеяться. — Ты ведь так не думаешь, правда?
— Конечно, думаю. Исключений не бывает. Моя мать… Твоя мать. Эти сучки стоят друг друга.
Майя не сводила с него глаз. И не смела посмотреть на дверь ванной.
— Но теперь ты моя жена, и если ты пытаешься разыгрывать потаскуху перед моими служащими, то должна быть наказана.
Его тон изменился. В детстве Майя боялась, когда родители на нее кричали. Вернон не повышал голоса, однако теперь она боялась не меньше. Майя побежала к двери ванной, но едва она схватилась за ручку, как Вернон заставил ее разжать пальцы.
— Сука, — сказал он. — Шлюха.
Жаркое дыхание мужа касалось ее шеи. Он заломил ей руки за спину и начал трясти.
— Французским проституткам не нужно было искать клиентов. Мы, молодые солдаты, просто выстраивались в очередь, и сержант выкликал наши номера. Десять минут на каждого. Конечно, когда я стал офицером, все было по-другому. Тогда у нас появились проститутки рангом повыше. Именно такая ты и есть, правда, Майя? Проститутка высокого ранга.
Майя не могла говорить, на ее глазах проступили слезы. Раньше Вернон только давал ей пощечины и слегка толкал, но теперь боль была такой сильной, что у нее потемнело в глазах. Она едва дышала.
— Отпусти меня, Вернон, — выдавила Майя. — Ты делаешь мне больно. Вывихнешь плечо…
— Не вывихну. Придется вызывать врача, а это мне совсем ни к чему.
Вернон выпустил ее так внезапно, что Майя упала на пол. Все закончилось, с облегчением подумала она. Но тут Мерчант сказал:
— Майя, сними свои цацки.
Она подняла взгляд. Вернон снова сидел в кресле.
— Быстрее, Майя, — негромко сказал он.
Как ни странно, она послушалась. Руки тряслись, одна серьга застряла в мочке, а колье пришлось снять через голову.
— Так лучше. Конечно, одежда никуда не годится. Слишком дорогая. — Вернон встал, поднял Майю и начал расстегивать на ней платье. На полу растеклось озеро из черного шелка. Потом он стащил с нее комбинацию, разорвав тесемки и кружева. — Я куплю тебе обмундирование уличной проститутки. И помады мало. Добавь еще. Как и этих черных штук вокруг глаз.
Обнаженная Майя сидела у туалетного столика и красила губы. Рука дрогнула, и абрис губ изменился. Лицо, смотревшее на Майю из зеркала, принадлежало не ей, а какой-то старой уродине.
— Ложись в постель, Майя.
— Вернон… Пожалуйста…
Он снова улыбнулся и показал мелкие, белые, острые зубки.
— Ради этого я тебя и купил. — Ей уже приходилось видеть этот взгляд. Такие алчные, голодные, довольные глаза были у Вернона, когда он ударил ее в первый раз.
