— Простите, что мы говорим по-итальянски. Синьора вовсе не понимает по-английски. — И он озорно посмотрел на их хозяйку. — Она — ужасно уродливая старуха! — медленно произнес он.
— Но, но! — воскликнула женщина. — Неправда. — Затем она рассыпалась жемчужным радостным смехом, так что ее полные плечи вздрагивали.
— Ах! Значит, ты все-таки кое-что понимаешь! Ну, хорошо. Ты на самом деле не очень страшная и не очень старая. — Синьора Ломбардо явно не уловила сарказма в его словах. Она была так довольна, словно Мэллори сделал ей тонкий комплимент.
Фелисити думала, не пытается ли Берн Мэллори продемонстрировать ей свою власть над всеми женщинами вообще, старыми и молодыми, англичанками и иностранками. Но позже девушка отогнала от себя эту недостойную мысль, потому что ее подозрения никак не согласовывались с приятным нереальным чувством, которое породил в ней чудесный обед.
Через некоторое время Берн поднялся из-за стола, докурив сигару, и после долгой череды выражений благодарности и добрых пожеланий они наконец сказали синьоре «арриведерчи» и направились на другую часть острова. Фелисити заметила, что Мэллори подарил хозяйке какой-то подарок, а не дал денег за обед, что свидетельствовало о его тактичности.
Короткая прогулка привела их к маленькой бухточке. Дорожка, которая шла к пляжу, была узкая и крутая, и Берну приходилось отступать в сторону, когда кто-нибудь попадался им навстречу. Девушка с густыми черными волосами, крупными кудрями рассыпавшимися по плечам, вежливо сказала им «грацие», потом удивленно уставилась на Берна, и в глазах ее был почти ужас.
— А, привет, Эмилия! — воскликнул Мэллори, явно выказывая радость от их встречи. Потом он спросил по-итальянски, как у нее дела, и девушка ответила, что все в порядке. Повернувшись к Фелисити, она улыбнулась ей ничего не выражающей улыбкой, потом снова посмотрела на Берна и, как показалось Фелисити, со значением покрутила у себя на пальце обручальное колечко.
Берн, совершенно не стесняясь, проследил взглядом ее короткое нервное движение, негромко поздравил ее и пожелал счастья. Эмилия опасливо покосилась в сторону пляжа, откуда она пришла, еще крепче сжала в руках сумочку и собралась уходить.
— Аддио, — сказала она.
— Арриведерчи! — решительно ответил Берн.
Фелисити знала разницу в значении этих слов. «Аддио» означало «прощай», в то время как «арриведерчи» — «до свидания», что-то вроде французского «оревуар». В лице девушки было что-то отчаянное, словно она пыталась распрощаться с Берном навсегда против своей воли.
