Вскоре все вагоны были погружены. Маневровая «кукушка» притащила на соседний путь порожняк и подошла к груженому составу, чтобы вытащить его на станцию.
Рабочие перешли на соседний путь, а Костя задержался и на трех вагонах, загруженных им и Колиным отцом, нарисовал мелом стрелы. Подрисовывая к последней стреле хвост с оперением, он напевал под нос куплеты, сложенные портовыми весельчаками и напечатанные в подпольной газете:
Эй ты, Ганс молодой, золоты погоны,
Удирай скорей домой, пока есть вагоны.
Эй, Фриц, солдат-блиц, куда топаешь?
В Камышевскую придешь, пирог слопаешь.
Кто-то дернул Костю за рукав спецовки.
— Тю, это ты, Петька? — удивился он. — А у меня сердце в пятки. Думал, жандарм. Откуда ты? Из-под земли, что ли?
— Из-под состава. Я давно поглядываю — ждал, когда все уйдут. Кузьма велел спросить: сколько будет «наших» вагонов?
— Три. Со стрелами.
— Вот это да! — В озорных глазах Петьки сверкнули голодные огоньки. — А когда будем пикировать?
— Об этом Кузьму и Саньку Калганова спроси. На пристани мы командуем, на станции — они. Там мы все им подчиняемся. Ну, беги! Да, кстати, передай вот это Лиде, — Костя вытащил из кармана четыре плитки шоколада.
В обеденный перерыв Костя побежал на станцию узнать, как дальше действовать.
У входа в угольный склад он неожиданно столкнулся с Кузьмой, а тут и Саня, закончив заправку паровоза углем, подбежал к ним.
— Слыхали о приказе? — спросил Кузьма.
— Каком?
— Все дневные поезда отменены. Под Джанкоем наши разбомбили два состава. Теперь товарные будут отправляться только ночью.
— Ух и здорово, мать честная! Ночью нас ни одна собака не заметит, — возликовал Саня.
— Но тут, братва, есть закавыка, — продолжал Кузьма. — Первый поезд в десять ноль-ноль, и меня назначают в поездку. Буду вести состав с Костиными вагонами.
— А кто же ночью будет командовать? — встревожился Саня.
— Ты будешь. Тебе все карты в руки. Только запомни, Сань: ты в ответе за всех ребят, за каждый килограмм груза, — строго предупредил Кузьма. — Если сорвешь дело — перед всеми ответишь.
— Не бойся, не подкачаю. А вместо тебя возьму с собой в пару Мишу Шанько.
…Когда в сумерках Костя добрался до места сбора, среди развалин под единственной уцелевшей стеной дома его уже поджидали Коля и Саня с Мишей Шанько, Петька и его приятель Костя Попандопуло — юркий, с высоко вздернутыми ноздрями мальчишка по кличке Котофей. От нечего делать Петька и Попандопуло отыскали в мусоре толстую проволоку и, пробуя остроту трофейных ножниц, словно лапшу, резали ее на куски. Только здесь, когда Костя подошел к почерневшему от пожара проему окна и огляделся, он по-настоящему оценил Санину сметку.
