— Чаю принести? — спросила Лизавета без особого энтузиазма.
Заварка редакторского чая входила в обязанности секретарши Людмилы, но та догуливала отпуск, что очень огорчало Ли-завету: ей нужно было кем-нибудь помыкать.
— Спасибо, не надо, — ответил я и расположился в другом кресле спиною к окну. — Разговор у нас будет недолгий, не так ли, господин Огибахин?
Надо было видеть усмешку, исполненную тайного превосходства, которой гость меня наградил, не сказав при этом ни единого слова.
"Маньяк", — решил я и, убрав со стола тяжелую металлическую пепельницу, поставил фаянсовую, полегче.
На вид моему гостю было лет тридцать пять. Одет, что говорится, по высшему разряду: дорогой пиджак табачного цвета ("Босс"), светло-зеленые брюки (Карден), полуботинки, кремовые носки в тон галстуку — всё как с витрины, только без бирок.
Вообще-то Германия учит не встречать по одёжке (во всяком случае, мужиков): здесь и президент "ГмбХ" может ходить в пестрых шортах до колен, застиранной безрукавке и шлепанцах на босу ногу.
Но что-то во внешности Огибахина подчеркивало именно новизну и дороговизну одежды.
Лицо его, широкое, но бледное и помятое, с довольно неприятно приплюснутым носом, не излучало добродушия, приличествующего обеспеченному человеку, скорее наоборот.
И сигарету он слишком хищно прикусывал своими плоскими желтоватыми зубами, и шея его заросла диким волосом, и даже шикарные очки в тяжелой коричневой роговой оправе сидели на нем как с чужого лица, он то и дело их поправлял.
— Мы с вами раньше где-нибудь встречались? — пристально глядя на меня, спросил Огибахин и пригладил редкие волосенки на макушке.
Голос у него был тонкий и брюзгливый, вроде слегка надтреснутый.
Я решительно отклонил такую возможность.
— У вас очень знакомое лицо, — с непонятным мне удовлетворением произнес Огибахин.
На эту реплику сказать мне было нечего, и я, пожав плечами, пробормотал что-то вроде "Тут ведь как?.“.
— Мы, кажется, договаривались о беседе наедине, — выразительно показав глазами на Лизавету, сказал мой гость.
— Ну, это лишнее, — возразил я. — Здесь все сотрудники редакции, секретов друг от друга у нас нет.
— И всё-таки, — произнес Огибахин с непередаваемой укоризненной интонацией.
Лизавета величественно встала и с оскорбленным видом проследовала к выходу.
— Я буду за Людмилиным компьютером, — сказала она, — но там у нее пэйджмэйкера нет. Так что не знаю.
Огибахин галантно поднялся и распахнул перед нею дверь.
