— Неужели так думают?
— Думают, товарищ адмирал. Да что говорить, я сам был не очень высокого мнения о вас, пока за эти дни не узнал вас поближе. Думал, вы просто дослужились до этой высокой должности, и все. Теперь-то вижу, что занимаете ее по праву.
— Ну ладно, не льсти. Сначала высек, а теперь льстишь. Не люблю я этого.
— Говорю то, что думаю.
— А ты, надо заметить, смелый парень. Как же ты отважился говорить мне такое?
— Когда-то и кто-то должен же сказать? И потом: это ведь в ваших же интересах.
— А ведь ты прав. И в таком положении не один я оказался. Как же это получилось?
— Очень просто. Сложилось исторически. Когда после революции к власти пришли рабочие и крестьяне, многие руководящие деятели были неграмотными или малограмотными. А их слова ждали. Вот и поневоле пришлось за них писать. А вы вот две академии закончили.
— Н-да, вот тебе и история, — адмирал забарабанил пальцами по столу. — Как же быть-то? Ведь пристают, просят написать, а писать-то мне некогда.
— Как вы думаете, у Ленина забот было меньше, чем у вас? А ведь сам писал! Пятьдесят томов!
— Так то Ленин! А из меня, сам посуди, какой писатель? Да и времени все-таки нет.
— Я понимаю. Мы ведь не против того, чтобы помогать вам. Забот у вас действительно по горло. Вы над первой фразой будете час мучиться, а я ее за пять минут напишу, потому что специалист. Не ахти какой, но набил руку. Написать мы за вас, на худой конец, напишем, но важно, чтобы в статье были ваши, а не мои мысли. Можете вы выкроить час времени, чтобы побеседовать с тем, кто за вас статью пишет? Час, даже два, можете. Но ведь вы, как правило, даже не знаете, кто за вас писал статью.
В дверь постучали, и вахтенный офицер доложил:
— Товарищ командующий флотом, ваш катер подан к трапу.
Адмирал взглянул на часы.
— Да, пора. Вы идете со мной?
— Никак нет, я еще не выполнил задания.
— Ну, оставайтесь, поплавайте еще. А я пойду на берег, там, наверное, дел накопилась уйма. Хлеб у меня, я тебе доложу, очень черствый. А за науку спасибо. От души. — Командующий положил руку на плечо Николаю и признался: — Знаешь, это очень трудно, когда ты один тут всему голова, самый старший. Побаиваются тебя, никто правду не скажет. То, что ты говорил, думают, наверное, стоящие ближе ко мне, чем ты. И по положению, и по возрасту, и по званию. А ведь молчат, стервецы!
Командующий начал собираться.
— Разрешите быть свободным, товарищ адмирал? — спросил Николай.
— Иди, иди.
