— Но только по моему письменному приказу, — хохотнул Кортес и мягко высвободился. — Не забывай, что я еще и нотариус.
А потом они вышли, в два дня достигли очередного горного кряжа, еще сутки, двигаясь вверх, чуть ли не ползли на брюхе и, в конце концов, оказались на такой высоте, что попали в буран.
— Не отставать! — весело орал Кортес на тлашкальцев. — Что вы, как бабы брюхатые возитесь?! Живее двигайтесь! Живей!
И те крякали, скользили по снегу, падали, но все-таки делали еще один рывок и продвигали орудия еще на полшага вверх.
А едва они поднялись на самый верх, земля дрогнула и загудела.
— Санта Мария! Что это?
— Попокатепетль… Человек-гора… — с восторженным трепетом зашептали тлашкальцы. — Он сердит…
Сверху сквозь снег посыпалась горячая каменная крошка, и что солдаты, что тлашкальцы, обуреваемые мистическим ужасом, подхватили каждый свой груз и уже непонятно из каких сил, перевалили на ту сторону и, охая, покатились на задах вниз по склону. И только уже в самом низу, когда впереди показался гостиный двор, всех охватило необузданное веселье.
— Нет, ты слыхал, как громыхнуло?!
— А как земля тряслась!
— Это не земля! Это Педро своим задом камни считал!
Лишь Кортес был уже собран и сосредоточен. Он уже видел вышедшую встречать его делегацию.
* * *
Когда Мотекусома лично навестил бывшего Верховного судью Союза, Айя-Кецаля, старик был потрясен. Много лет назад именно Мотекусома добился смещения слишком уж влиятельного Айя-Кецаля с поста Верховного судьи, а вот теперь просил об услуге. Нет, поначалу Айя-Кецаль хотел прогнать его, но просмотрел бумаги и понял, что сделает это, — чего бы оно ни стоило.
— С дороги, — распорядился Айя-Кецаль, и мелкие вожди, сгрудившиеся возле гостиного двора города Амекамека, испуганно расступились, — уж его-то они знали.
Айя-Кецаль, загремев портьерой из раскрашенного тростника, вошел в главную, самую лучшую комнату, и подал добившимся встречи с предводителем кастилан вождям еле заметный знак рукой. Те покорно встали и задом-задом отступили мимо него к выходу. И тогда они остались одни.
Вождь кастилан был именно таков, каким его изобразили художники Мотекусомы: высокий, статный, хотя, пожалуй, и узковатый в плечах. Только вместо щегольских оттопыренных в разные стороны тонких усов, как на рисунке полугодовалой давности, его лицо теперь покрывала борода.
«Сильная борода, — отметил старик. — Волос крепкий…»
Кастиланин что-то произнес, и два переводчика — мужчина и женщина сразу же подключились к разговору.
