— Ну, конечно, Костя. — Галайда обняла Галю за плечи: — Пойдемте.
На легковой машине они доехали до приморского города за несколько часов.
— Не убивайтесь преждевременно, — сказала на прощанье Галайда. — Сходите раньше всего в горком комсомола к Новиковой. Я краем уха слышала, что двадцать второго июня она была в приморском лагере.
Галя разыскала секретаря горкома.
— Будьте готовы к самому худшему, девушка, — проговорила Новикова. — Рано или поздно вы должны узнать об этом.
Зажав рукой рот, чтобы не закричать, слушала Галя о трагедии на приморском шоссе.
— В лагере сейчас стоит часть береговой обороны. Они хоронили убитых… Поезжайте туда…
И вот Галя в лагере.
Седой капитан-лейтенант проводил ее к небольшому деревянному обелиску.
«Здесь покоятся, — прочла Галя, — дети-пионеры и их вожатая Варвара Перепелица, зверски расстрелянные фашистским летчиком в июне 1941 года».
Галя заставила себя читать дальше: «Мальчик лет 14 — фамилию установить не удалось, девочка 12–14 лет — фамилию установить не удалось. Девочка лет 6 — фамилию установить не удалось…»
Внизу обелиска шла надпись:
«Будет час, и мы отомстим тебе, Гитлер, за наших дорогих братишек и сестренок. Матросы и командиры Н-ской части береговой обороны Черного моря».
Капитан-лейтенант бережно повел Галю в палатку.
— Вы их… Убитых… всех видели? — спросила девушка.
Капитан-лейтенант кивнул головой. Он достал тоненькую тетрадку и начал медленно читать описание примет погибших детей.
— Не читайте дальше, — остановила его Галя, — это он… Вовка… Одежда, и рост, и волосы его…
Капитан-лейтенант принес большой ящик.
— Это мы собрали на шоссе, — сказал он. — Посмотрите.
Галя стала перебирать сложенные в ящике вещи.
Здесь были книжки, рисунки, свистульки, тетрадки дневников, коробки с цветными камешками и высушенными листьями — словом, все, что бывает у ребят, возвращающихся из пионерского лагеря.
В углу ящика стоял кожаный футляр от бинокля. Галя взяла его, открыла. «Пионеру Владимиру Кошубе — победителю в лагерных соревнованиях по стрельбе», — было написано на внутренней стенке крышки.
— Вот… Владимир Кошуба… Можно написать на памятнике.
…В Краснодар Галя вернулась рано утром. Она чувствовала, что не может идти домой, где каждая вещь, каждая половица напоминали о Вовке… Девушка долго бродила по пустынным улицам города, пока, наконец, не очутилась у здания горкома.
В кабинете Качко было, как обычно, многолюдно и шумно. Увидев Галю, секретарь горкома быстро подошел к ней и спросил:
