– Достукались, товарищи, – подтвердил невеселые мысли Черкасов, – полагаемся на местного оболтуса, хотя особо явных причин это делать у нас нет. Эх, невезучие мы. – С этими словами он взъерошил скомканную шевелюру, высыпал на пол содержимое сумок Шейлы и принялся его ворошить. – Странно, – приподнял он двумя пальцами, осторожно, словно тот мог взорваться, упитанный, отливающий металликом серебристый 9-миллиметровый «зиг зауэр». Проверил обойму – была полная. – Странно, – повторил Мишка, – фонарь у этой грымзы мы нащупали, а такую интересную штуку почему-то нет… Ладно, будет из чего пустить пулю в голову. – Он продолжал ворошить багаж австралийцев, в котором, кроме пистолета, не было ничего интересного – какие-то тряпки, запасные трусы, носки, коробки со шпионскими приспособлениями, которые приспособить спецназовцам было просто некуда. Еда и питье в багаже отсутствовали. Мишка хихикнул, отыскав упаковку неиспользованных презервативов: – Ну, хоть что-то… – положил рядом с пистолетом, задумался: – Натюрморт. И то и другое – средство от людей.
– Бледно выглядим, друзья мои, – покачал головой Глеб. – Вы не похожи на военнослужащих Российской армии, каковыми они должны быть в идеале. А ну, подобраться, приободриться! Стыдно находиться в вашей компании.
– На себя бы посмотрел, – проворчала, отворачиваясь, Любаша и начала подтягивать сползающие джинсы. Потом отыскала в багаже у Шейлы зеркало и прослезилась при виде размазанной туши под глазами. Маша начала хихикать, но когда та сунула ей зеркало под нос, скукожилась.
– А еще не выспались для пущего устрашения, – заключил Мишка и широко зевнул. – Мы непобедимы, товарищи офице…
Вдруг он вздрогнул, выхватил пистолет и оттянул затвор.
– Вот же как… – икнула Любаша и испуганно зажала рот ладошкой.
И тут все услышали, как шоркают подошвы по лестнице, катятся камни, осыпается крошка. Спускался явно не один человек. Несколько вариантов: эти люди знали, что в подвале укрылись посторонние, и намеренно шумели, чтобы предупредить их о своем прибытии. Следующий вариант – эти люди не знали, что в подвале посторонние, и поэтому шумели, полагая, что ничего им не грозит. Глеб покрутил указательным пальцем – всем сгинуть с открытого места! Разбегались лучами. Любаша подобрала увесистый камень, прикинула вес, написала в уме формулу траектории, чтобы сразу между глаз…
Спустились три незнакомых паренька в штанах «переменной длины» и рваных рубашках. Не такое уж грозное воинство – самому старшему и самому длинному было не больше четырнадцати. Он выступал в авангарде, нахмурился, узрев направленный в голову пистолет. Но ничуть не расстроился, наоборот, изобразил презрительную усмешку, скрестил руки на груди. Отыскал глазами Глеба – видно, знал, какой он из себя, и сухо улыбнулся.
