Арсеньев пошел наобум, вглядываясь в лесную даль, впрочем, из-за тумана, довольно близкую. Вдруг он остановился. Местность показалась ему знакомой. Ну, точно: он сделал круг и вернулся туда, где бросил шкатулку. Ведь правой ногой человек делает шаг больше, чем левой. Поэтому и ходит по лесу кругами. А в народе говорят: «Леший кружит».
Леший… Арсеньеву стало страшно. Ведь если он видел фею и видел оборотня, то может увидеть и лешего. Пусть это будет галлюцинация, и он знает об этом. Но знание не избавляет от страха, от мысли о том, как может выглядеть Леший…
Пройдя еще какое-то время, Арсеньев почуял недоброе. Что-то блеснуло под его ногами. Шкатулка. Он снова вернулся на то же самое место!
Арсеньев побежал. Он специально загибал влево, чтобы не делать круг. Он был уверен, что значительно удалился от того места… Но вот, кажется, та самая замшелая ель, ствол которой он рассматривал. И те же самые кусты. А в кустах блестит – шкатулка.
Арсеньев все понял. Леший, левая и правая нога – какая ерунда… Просто шкатулка не отпускает его от себя. Проклятая, дьявольская вещь! Арсеньев подобрал шкатулку и засунул ее в карман. Пошел прямо. Вскоре озеро заблестело между стволов.
Он вышел к роднику и вдоль ручья добрался до палатки.
– Юля! – позвал Арсеньев, увидев, что возле палатки ее нет.
Он уже знал, что не найдет ее. Внутри палатки, прямо посередине, чтобы он сразу заметил, придавленная круглым камнем из ручья, лежала записка.
– Ушла в экспедицию, – писала его возлюбленная девушка. – Прости, если сможешь.
* * *
– Нет уж, не смогу – подумал Арсеньев. – А если и смогу, то не захочу. Да и не прощать тебя надо, а спасать!
Арсеньев шел быстро, переходя на бег. Опять ледниковый камень, поляна с дырой. Все эти места уже были настолько привычными, что, казалось, будо они с Юлей уже год живут здесь. Он чувствовал прилив сил, желание бороться – несмотря на то, что уже и так достаточно таскал сегодня свое пузо по валежникам и мхам. Нет, он не отдаст девушку, даже если против него выступит целая команда оборотней и водолазов!
Уже на подходе к лагерю экспедиции он увидел среди кустов знакомую розовую ветровку, услышал возбужденные голоса.
Арсеньев спрятался за стволом сосны, ожидая, когда профессор Веденеев и студент Лямке пройдут мимо. Но, оказалось, они никуда не шли, а просто стояли и разговаривали. Оба были настолько взволнованы, что не обращали внимания, на каком языке говорят. Лямке употреблял немецкий, профессор – русский.
