Стой же, добрый господин,
А сиротке карамель?
Он ведь тут совсем один,
Праздник должен быть для всех.
«Воины с радостью приняли участие Кителии. Они пели вместе все утро напролет, и она была очень довольна. Думаю, теперь у нее все будет хорошо.
Все хорошо будет и у нас с Ярнеей. Может, из чувства вины она проявляет ко мне много внимания, но на нее трудно злиться. Эта женщина поистине необычная. Необычная, яркая и обворожительная. Была бы достойна любого мужа, но предпочла поиск приключений с бывшими сослуживцами. Хотелось бы мне знать, сколько крепких сердец она уже разбила…»
— Эй, дружинник, что там у тебя?
Сетар, расположившись под одиноким буком, был занят своими походными записками и не заметил, как подошла та, о ком и были его последние строки.
— Ничего такого, что бы нас задержало, — бросил он.
Ярнея печально опустила глаза и сложила руки за спиной.
— Прости, я бываю грубой, — промолвила она поникшим голосом. — Но ты же знаешь, служивому человеку доверие дается непросто.
— Конечно знаю, забудь, — Сетар махнул рукой. — Только не заставляй меня смотреть на красавицу в грусти. Мужчина в таком положении чувствует себя виноватым и бессильным.
— Ладно, не буду, — она просияла и захлопала густыми ресницами, — если ты покажешь, что у тебя за книжечка.
— А это секрет, — ответил он, подняв брови, и быстро спрятал дневник. Ему отчего-то нравилось подогревать к себе интерес этой любопытной особы.
— Какие такие секреты? Секретничают лишь коварными планами или чем-то неприличным. Поэтому я все-таки взгляну, — дева клюнула на уловку и без спросу потянула руки к его сумке.
Когда Кителиа вернулась с охапкой горных ягод, взору ее предстала доселе невиданная картина: обычно спокойный и сдержанный друг не мог унять смех в борьбе с воительницей Бури, которая не оставляла упорных попыток добраться до его поклажи. Девушка рванулась было к нему на выручку, но передумала и, глубоко вздохнув, направилась к другим компаньонам — раздать угощение.
Здесь, в тени последних деревьев скалистого склона голову не пекло, а гуляющий ветерок приятно обдувал горной прохладой. Дышалось легко, и чувство свободы наполняло грудь. Путники, подгоняемые вперед Ланво, с большой неохотой снимались с места. Они вняли его уговорам и прибавили ходу, но когда солнце стало садиться, проводник внезапно бросил отряд и припустил галопом на своей тощей серой кобыле вверх по каменистой тропе.
По его следам они вышли на широкую террасу, поросшую жестким кустарником. Ланво сидел у обрыва, скрестив ноги, и будто любовался видом, хотя Сетар не рассчитывал сегодня выйти на вершину. Он подошел ближе с намерением разговорить молчаливого ведуна, но позабыл о словах, когда узрел открывшуюся взору долину. Целый лес, густой, непроглядный лес распростерся на много верст меж горных цепей. Мягкий свет бил из-за рыжих предзакатных облаков и без следа утопал в пучине пышных лиственных крон, которые подобно волнам потихоньку раскачивались ветром из стороны в сторону. Живое спокойствие этого буро-зеленого покрывала таило некую притягательную, но в то же время немного пугающую неизвестность.
