— Знаешь, что это, дружок? — Онтао изображал басовитого брата, положа руку на кувалду. — Это старый приятель нашего верзилы Камдоба, весь в трещинах и вмятинах. А знаешь, что означает каждая? Одну пробитую башку, — деловито закончил он.
— Все верно говорит, — послышался грубый голос со спины.
Широким шагом к ним приближался на редкость высокий и мускулистый третиец с бычьим лицом. На нем сидел камзол, расширенный шкурными вставками (обычный, видно, был маловат), а с плеч свисал длинный меховой плащ. Из волос на его голове была лишь короткая бородка, а на лысом черепе красовался рисунок… в виде черепа. Кроваво-красная нашивка на груди с изображением очертаний кулака в ветряном потоке приятно удивила Сетара.
— То-то я гляжу, много спеси при столь малочисленном отряде, — сказал он. — Оказывается, средь вас живой боец Шквала, который пойдет за десятерых. Я думал, до окончания службы никто не дотягивает.
— Приятно видеть понимающего человека, — обрадовался воин. — Камдоб ценит тех, кто его уважает.
Одной ручищей он с размаху поздоровался с новым спутником, а другой заключил его в медвежье объятье — короткое, но хватило и того, чтоб кости затрещали.
— Колотун, собирайся быстрее! — крикнула Ярнея великану. — Опять все будут тебя ждать.
— Соберусь я, не ори, женщина, — громко возмутился тот. — Я хотел есть — я пошел есть. Мужик не должен быть голодным, сколько раз говорить? Будет мне тут указывать… — прибавил он тише.
— Можешь не торопиться, — заметил Сетар. — Я знаю, кого мы будем ждать.
В конюшню пришла Кителиа. Оделась она во все новое: зеленый дублет и молочные штаны, тоже с кружевами. Судя по всему, помимо одежды и сушеных фруктов и овощей у нее в сумке больше ничего не было.
— Привет, ребята, — промолвила она, спросонья потирая глаза, и взгляды солдат обратились к ней.
— Какая прелесть, — Онтао расплылся в умилении. — Придется тебе, дружинник, с последним нашим братом знакомиться самому.
На заднем дворе без привязи стояла стройная белая лошадь, а хозяин сидел у ее ног на соломе и пожевывал травинку. Лишь короткое копье и тонкий клинок, лежащие рядом, выдавали в нем бойца. В остальном он никак уж не походил на воина — ни статью, ни облачением. Вместо доспеха на нем была длинная серая подпоясанная рубаха, обмотки плотно облегали стройное тело. Его застывшее костлявое лицо наверняка нечасто выражало чувства.
— Монах с оружием или воин, разодетый в монаха? — с усмешкой спросил Сетар.
