Фрау Луппен торопливо убрала руку с Шенкова лба.
— Да. Хороший он был человек, — Она неловко поерзала.
— Вам, наверное, очень его не хватает.
— Да, конечно. — Она взглянула на свои руки, лежавшие, подобно связкам розовых сосисочек, у нее на коленях. — Такая внезапная утрата. Все произошло так неожиданно.
— А как это, собственно…
— Давайте не будем говорить о таких вещах, — решительно отрезала фрау Луппен и столь же решительно поднялась. — Он ушел в лучший мир, оставив нас здесь, в этой юдоли скорби.
— Аминь.
Фрау Луппен явно ждала, чтобы Шенк сказал что-нибудь еще, но он молчал.
— Да, — повторила она, — мне его очень не хватает. А ночами…
Глаза ее наполнились слезами. После недавней попытки встать у Шенка отчаянно разболелась голова, иначе бы он, пожалуй, вскочил сейчас с кровати и попытался распустить этот мощный, тугой каркас из китового уса и шнурков. Вдова повернулась и ушла.
Бесконечный день перешел постепенно в вечер. Когда солнце почти уже село, вторично появился Грубер.
— Это было на твоем столе, — сказал он, протягивая Шенку конверт. — Не знаю уж, от кого.
Жизнеописательница! С трудом обуздав желание тут же вскрыть конверт, Шенк сунул его под подушку для позднейшего приватного ознакомления. Далее Грубер вынул из своей сумки сложенный вдвое лист.
— Я тут все для тебя переписал. Это про этого твоего Спонтини. Странненький, к слову сказать, мужик. И чего это он тебе понадобился? Ты там часом не надумал перебраться в Биографический?
Шенк счел за благо пропустить этот вопрос мимо ушей, а только поблагодарил Грубера и сказал, что уже поздно и он за сегодня очень устал, да и самому Груберу завтра рано вставать. Грубер вежливо кивнул, пожелал Шенку скорейшего выздоровления и ушел.
Шенк развернул принесенный им лист. Это была биографическая справка по Спонтини; начиналась она с дат и названий городов, имен отца и матери и прочего в этом роде, завершалась же кратким обзором его творчества:
Винченцо Спонтини приступил к работе над «Афоризмами» незадолго до начала болезни, лишившей в конце концов его разума. Эта книга была задумана как переложение истории князя Рудольфа (исторический персонаж, семнадцатый век), который заподозрил свою жену в интимной связи с одним из слуг и убил ее по совету астролога, поддержавшего эти подозрения. Однако быстро прогрессировавшая болезнь заставила Спонтини уйти от первоначального замысла; его книга постепенно приобретала автобиографический характер. Общее название «Афоризмы» принадлежит издателю, собравшему и опубликовавшему те немногие фрагментарные наброски, которые успел написать Спонтини к моменту своей смерти.
