Он ничего не смыслил в горелках, но был вынужден пойти и посмотреть, в чем там дело: одна из горелок не работала, оттого что сдвинулся колпачок, а из другой бойко утекал газ. Просто чудо, что не произошло несчастья и дом не взлетел на воздух!
Но довольно о неприятностях: в тот злополучный день их можно было насчитать не меньше сотни.
Сидя за столом, они чувствовали себя такими несчастными, что даже не замечали вкуса еды. По правде говоря, муж надеялся, что жена ушла ненадолго — прогуляется немного и, раскаявшись в своем легкомыслии, прибежит домой, когда он вернется из конторы.
Поэтому теперь он был разочарован и молчал. Стол без нее выглядел пустым и мрачным, как мир без солнца. И когда юноша попытался было заговорить о случившемся, тихо-тихо, чтобы служанка не слышала, отец велел ему замолчать.
— Что сделано, то сделано... — заявил он.
Сын хотел возразить, сказать, что все заботы по дому легли теперь на его плечи и эта тяжесть ему просто не по силам. Но вдруг в собственном голосе ему послышался голос матери и показалось, что это не он, а она сидит на его месте за столом. И он испугался, что теперь придется выслушивать брюзжание отца, и ему захотелось тоже сбежать из дому.
После обеда стало как будто спокойнее. Служанка удалилась в свою комнату, чтобы заняться на досуге своими делами. Сын пошел к себе заниматься и писать.
Он сочинял драму.
Однако в тот день ему не удалось написать ни строчки, хотя действие драмы уже подошло к кульминационному моменту. Он никак не мог сдвинуть ее с места.
У него ничего не получалось. Опьянение работой, которое он испытывал прежде, исчезло, и ему даже показалось, что произведение его надуманно и фальшиво. Настоящие драмы, происходящие в жизни, похожи на драму, которую он переживает сегодня, — драму без слов и почти без действующих лиц.
Но кто вообще умеет писать драмы? И если даже кому-нибудь это и удается, то все равно у зрителей эти драмы вызывают презрение и зевоту.
Слабость постепенно охватила его. Он изнемогал, он не мог двинуться с места, не мог даже думать. В тревожном ожидании сидел он за своим столом, не шевелясь, обхватив голову руками.
Чего он ждал?
Письма, телеграммы, нетерпеливого звонка колокольчика, — одним словом, какой-нибудь весточки от нее. Но он знал, что ожидание напрасно.
Вокруг него сгущались вечерние тени, и ему казалось, что мрак окутывает и его душу.
Одни воспоминания сменялись другими, становясь все многочисленнее, все явственнее. Как раз в это время мать обычно возвращалась домой и почти всегда приносила ему всякие вкусные вещи. С ее появлением в доме даже в самые темные вечера становилось как будто светлее.
