Он закрыл руками глаза и почувствовал, что его охватило желание крикнуть: «Мама, вернись!»
И вдруг он увидел ее, бледную и маленькую, печально и одиноко блуждающую по усадьбе. И он подумал, что, быть может, она вернется, если поехать за ней. Он снова открыл глаза, и ему показалось, что свет его надежды озарил даже небо: то была луна, медленно встававшая над горизонтом.
Тогда он снова обрел способность двигаться. Надо было посмотреть, что делает служанка. Но служанка, оказывается, отправилась куда-то по своим делам и еще не вернулась.
Когда служанка пришла, он напустился на нее с бранью. А она тем временем вспомнила, что отец хозяйки давным-давно умер, и поняла, что в семье творится неладное. Впрочем, ее даже устраивала перспектива обслуживать двух одиноких мужчин.
— Ну что ж, синьорино, видно, я вам не подхожу, — проговорила она с любезностью палача, набрасывающего веревку на шею приговоренного. — Придется вам подыскать себе другую служанку.
Тогда он вспомнил, что мать обегала десяток различных агентств, расспросила два десятка привратниц, прежде чем нашла служанку, и почувствовал, что его прошиб холодный пот.
— Папа, — сказал молодой человек, когда служанка перестала наконец шипеть и вышла из комнаты, — надо бы поехать в усадьбу и уговорить ее вернуться.
Отец выглядел усталым и озабоченным, каким, впрочем, бывал всегда после долгих часов сидения в конторе.
— А ты уверен, что она в усадьбе?
— Где ей еще быть? Ведь не уехала же она в Париж?
— Все может статься.
Была ли тут ирония или в голосе отца прозвучала подлинная грусть? Разгадать это не удалось даже сыну. Но все же он улыбнулся, хотя и испытывал в душе неясную тревогу.
— Так или иначе, папа, завтра тебе следует поехать в усадьбу.
— В усадьбу? А контора? Ты же знаешь, теперь надо расписываться, когда приходишь на работу.
— Тогда поеду я. Но увидишь, меня она не послушается. Поехать нужно тебе.
— Я уже сказал, что не могу!
Черт бы побрал твою контору!
Спор разгорался все сильнее, когда неожиданно в передней зазвонил колокольчик, отозвавшийся эхом в сердцах обоих мужчин.
— Наконец! Конечно же, это телеграмма — хоть какая-то весть от нее! Все бросились к двери — отец, сын, даже служанка прибежала с вилкой в руке.
За дверью стояла она. И в руке она держала большую корзину с виноградом: надо же было их чем-то порадовать!
Вершина
(Перевод Е. Гальперина)
В альпийскую деревушку прибыли двое чужестранцев — люди немолодые, но еще крепкие, — должно быть, муж и жена, а может, брат и сестра (между ними было какое-то неуловимое сходство) — и тут же спросили, нельзя ли им немедля подняться на вершину горы.
