– Он всегда будет меня любить, – с холодной гордостью возразила девушка. – А за такие слова вырвет тебе язык.
– Ха-ха! – деланно засмеялся наглец, подступая к ней, как кошка к мыши. – Мужская любовь, что пожар: чем жарче горит, тем быстрее сгорает.
Там началась возня, у обоих участилось дыхание, и Удача намеревался было вмешаться, но мужчина сдавленно взвыл, как можно взвыть в его положении только от болезненного укуса. Отпрыгнув от него, княжна дрожащим от частого дыхания голосом презрительно и гордо предупредила:
– Убирайся! Или я закричу!
– Ты меня ещё попомнишь, – злобно прошипел мужчина. – Шахское отродье!
Он шумно вышел и захлопнул дверь. Рассчитав про себя, сколько тому нужно времени, чтобы спуститься лестницей вниз, Удача заглянул в окно. В голубом атласном платье княжна показалась ему ещё краше, чем была в струге. Полагая, что осталась одна, она присела на край широкой кровати под балдахином и, прикусив губы, сосредоточено перебирала чёрные бусинки чёток, охваченная каким-то беспокойством от собственных мыслей, явно связанных с тем, что услышала от негодяя. Она заметила незнакомца, когда тот уже спрыгнул в спальню, и вздрогнула, со сдержанным испугом привстала. Она не позвала на помощь, так как сразу узнала его, и большие, широко раскрытые глаза её тронул блеск готовности к улыбке. Он прижал указательный палец к губам, и она, подчиняясь такому знаку, спросила вполголоса:
– Ты? ... Зачем ты здесь?
– Мне надо переговорить с вами, – подчёркивая своё уважение, так же вполголоса сказал он. – Вам нечего меня бояться.
– А я и не боюсь, – она слегка дёрнула плечом. – С чего ты взял?
Подходя к ней, он осмотрелся в застланной коврами спальне.
– Наверное, горько осознавать себя пленницей... вождя казаков?
Она поняла, что он подумал.
– Разбойников? Ты ведь это хотел сказать? Нет у меня никакой горечи. И я не пленница. – Она легко вздохнула. – Меня с детства обещали хану разбойных кочевников. Ты их не видел. Это полузвери... Бр-р-р!
Она передёрнулась при одном воспоминании об этом.
– Но... вас, княжна, везли к жениху. Вы же не по своей воле стали жертвой похищения.
– А-а, – она отбросила чётки на постель, как разом надоевшую игрушку, – очень весело быть женой скупца и труса. А здесь?... Степан для меня ничего не жалеет. Что хочу, то достанет... И любит меня. Нет, мне хорошо здесь. Я даже не ожидала. Сначала испугалась... Там, в море, так стреляли, кричали. Он оторвал полог моего шатра, и я напугалась. А он застыл ягнёнком. – Она чуть слышно засмеялась, снова мило пожала плечом. – Чего мне жалеть?
