«Вряд ли короля Фридриха отделяли в этом бассейне от его женщин», — произнес за ее плечом голос Номи, которая оказалась рядом, под струей соседней фасетки.
«Боюсь, что нас тоже уже не отделяют», — весело ответила Габи, заметив под тремя фасетками напротив трех абсолютно голых мужчин, ничуть не смущенных своей наготой.
«О Боже! — ахнула Номи, — чужих можно было бы и не замечать, но ведь и свои появятся с минуты на минуту! Как же быть со своими?».
«И своих не замечать, — разумно решила Габи, — тем более что они уже здесь, в соседнем зале».
«Тогда пошли к ним, чтобы они не заглядывались на других женщин», — еще разумней решила Номи. Они выбрались из воды и, опасливо оскальзываясь на мозаичных плитках, перебрались в соседний бассейн, более интимный и уютный, с бьющим в центре мощным фонтаном. За вторым бассейном открывалась длинная анафилада новых бассейнов — покрупней и помельче, погорячей и похолодней.
Переходя из одного в другой, Габи не заметила, как пробежало отмеченное в билете время. Всю их женскую группу строем вывели в темную комнату с задраенными шторами, и каждую из них опять уложили на лежанку, на этот раз застеленную чистой полотняной простыней со свисающими по четырем углам концами.
«Ложись, закрой глаза и молчи!» — скомандовала очередная суровая девушка в сером халате и начала закутывать Габи в целый набор одеял, запеленывая ее не так, как пеленают детей здесь, на Западе, а как пеленали их в далеком российском детстве, чтоб невозможно было пошевельнуть ни ногой, ни рукой. Габи попыталась было вырваться, возразить, но девушка в халате чуть прижала ее плечи к простыне и накрыла ее еще одним одеялом. В голове у Габи помутилось и она погрузилась в странный беспросветный сон без сновидений.
Проснулась она от того, что ее трясли за плечо, одновременно выпутывая из хитросплетения одеял и простыней.
«У тебя есть пятнадцать минут, чтобы одеться и выйти из королевских бань», — объявила на сносном английском почти невидимая в полутьме девушка в халате и поставила Габи лицом к двери, не к той, в которую она вошла, а к другой, не замеченной ею раньше. И тут Габи вдруг ощутила поразительную легкость и промытость не только тела, но и души, — казалось, если чуть-чуть напрячься, она сможет вспорхнуть и поплыть высоко в небе над крутыми улицами, усыпанными осенней листвой.
Они и вспорхнула, хоть далеко улететь не решилась — не могла же она кружить над таким элегантным городом, не прикрытая даже фиговым листочком. А пока она прикрывалась собственной одежкой, благополучно найденной в номерном шкафчике, открытым снятым с запястья ключем, чувство легкости слегка попригасло. Не то, чтобы оно исчезло совсем, но на взлетную силу его уже не хватило. Хватило только на то, чтобы весело и вкусно поужинать с друзьями в маленьком ресторанчике, где пиво было отличное, а цены вполне приемлемые.
