«Ты вся дрожишь! Ты и вправду так испугалась?».
«Если б ты знал! Если б ты знал, что я видела! Я никогда никому не рассказывала, — хочешь, я расскажу тебе?».
«Валяй, рассказывай, — согласился Эрни с усмешкой, усаживая ее на пассажирское сиденье. — Только истинную правду, ладно?».
«Да у меня бы фантазии не хватило такое выдумать!»
И она начала с самого начала — про Инну, про арфу, про старинную турецкую башню без электричества.
«Я думаю, во всем этом была какая-то тайна. Зачем надо было устраивать свадьбу в таком странном месте и без единого гостя?».
«Но я еще не знаю, что на этой свадьбе произошло», — трезво отозвался Эрни, петляя и кружа в хитросплетении яффских улочек.
И Габи, очертя голову, бросилась в омут своих запретных воспоминаний. Оказалось, она видела почти все и помнит такие подробности, о которых даже не подозревала. Чем больше она рассказывала, тем больше увлекала своим рассказом Эрни, в результате чего он окончательно заблудился и остановил машину на какой-то темной площади, окруженной тенями неосвещенных домов, по виду не жилых.
«Мне тоже нужно слегка проветрить голову, — сообщил он, сбрасывая пиджак, — да и ноги затекли. Давай сядем на заднее сиденье, распрямимся и расслабимся».
Габи почему-то не сразу разгадала его замысел, а может быть, разгадала, но подсознательно скрыла это от себя самой. Она охотно пересела на заднее сиденье и, откинувшись на спинку, наткнулась на протянутую руку Эрни, который немедленно охватил ее плечи и погрузил кудрявую голову в ямочку у основания ее горла.
«Рассказывай, рассказывай, — прошептал он хрипло. — У тебя такой дивный голос и пахнешь ты одуряюще!».
Габи попыталась продолжить свое повествование, но едва она приступила к описанию немыслимых поз Зары и ее партнера на том красном диване, как почувствовала, что ее собственный партнер все равно ни слова не слышит, а только автоматически повторяет: «Рассказывай, рассказывай». А рука его при этом упорно пытается стянуть с нее белое кружевное платье на атласной подкладке, сшитое так ловко, что его можно носить без нательной арматуры, без которой Габи сегодня и обошлась.
Она не стала ему помогать, но и сопротивляться тоже не стала. Сердце ее закатилось куда-то вбок, от чего она вроде бы сомлела — так давно, так давно никто не срывал с нее одежды! Вообще в ее сбившейся набекрень жизни давным-давно не было ничего хорошего, ничего радующего душу, если не считать мелких побед над источенным смертельной болезнью Иоси.
