«Божественным» и торт, и коньяк назвал Эрни, и, судя по количеству поглощенного им продукта, он сделал это совершенно искренне. Когда ликер вскружил ему голову окончательно, он выскочил из-за стола и открыл красный рояль, много месяцев мирно дремавший в забвении. Пальцы Эрни проворно забегали по клавишам:
«А сейчас мы устроим концерт в честь нашей божественной кулинарки! — пропел он довольно приятным баритоном. — Что бы такое придумать, достойное пира, которым вы, божественная Белла, порадовали сегодня не только желудки, но и сердца всех участников!».
Он задумался, нежно перебирая клавиши, но уже через секунду радостно тряхнул каштановыми кудрями:
«Мы с Габи предлагаем нашим дорогим хозяевам вечер русского романса!».
«При чем тут я?», — испуганно ахнула Габи.
«Ведь ты же русская, правда — русская? Я сразу понял по акценту. Русская актриса не может не петь русские романсы!».
«Тогда при чем тут ты?» — невежливо вырвалось у Габи.
«Меня двенадцать лет учила музыке русская учительница Татиана. О, как божественно исполняли мы с нею русские романсы!».
Слово «божественно», видно, прочно заполонило в этот вечер все чувства Эрни. И не дожидаясь согласия Габи он запел под собственный, хоть и не божественный, но весьма искусный аккомпанемент:
«Ездили на трьойке с бюбенсами,
а вдалье сияли огонки!»
Звуки музыки вихрем сдули Габи со стула, недаром ведь Инна убедила ее, что голос у нее эротический.
«Как бы мне, соколики, за вами,
Душу б мне развеять от тоски!»
«Дорьогой длынною и ночью люнною!» — очень складно подхватил ее тональность Эрни, и пошло-покатилось их музыкальное соитие. Пока не докатилось до невыносимого по сладости и тоске, проклятого незабываемого:
«Отцвели уж давно хризантемы в саду,
А любовь все жива, все жива!».
Никогда, никогда Габи не пела с такой полной отдачей! И поставив последнюю точку, она неожиданно для себя разрыдалась — от пережитого восторга и пережитого унижения, от голода и от жалости к себе. Она упала лицом на сверкающую красным лаком крышку рояля, обильно орошая ее непрошеными слезами. На миг все замерли от испуга и смущения.
Первой пришла в себя Белла, разом поставив все точки над всеми «и»:
«Концерт окончен, — трезво сказала она. — Спасибо исполнителям, но Иоси устал и ему пора ложиться спать. Эрни, ты наверно хочешь поболтать с Иоси перед сном?».
И они удалились дружной тройкой привилегированных, оставив позади истинную картину на месте иллюзии — усталую служанку у разоренного обеденного стола вместо обворожительной исполнительницы русских романсов у раскрытого рояля. Служанка закрыла рояль и принялась сортировать грязную посуду, удивляясь несметному количеству тарелок и вилок, которое три человека умудрились испачкать за один вечер.
